– Да, очень хорошо, организуйте смену в поставках продуктов и обсудите с миссис Грин и мистером Харви ваши соображения по поводу персонала. Имейте в виду, что к концу апреля все должны работать. Я даю свое согласие на двух новых девушек, не трех. Нанята будет только одна помощница на кухне.
Она направилась к дверям, но остановилась и повернулась. Эви затаила дыхание.
– Начиная с этого дня я надеюсь, нам будут подавать достойную пищу.
– У вас будет достойная пища, леди Брамптон, как и было всегда. Подобранная по цвету для званого обеда.
Леди Брамптон выплыла из кухни, подобрав юбки, как если бы желала избежать соприкосновения с чем-то или кем-то отвратительным. Эви торжествовала – это был один из лучших моментов в ее жизни. Она получила доказательство, что хозяйка дома пойдет на все, чтобы удержать повариху, которая умеет готовить «достойную пищу». Энни пихнула ее локтем. Обе насмешливо улыбались. Энни прошептала:
– Придется следить, чтобы еда не стала хуже.
Не станет, думала Эви, как бы миссис Мур ни страдала от своего ревматизма, потому что она, Эви Форбс, подменит ее, прикроет и не допустит, чтобы качество приготовленных ими блюд хоть в чем-то ухудшилось.
В этот момент в кухню вошел Саймон с корзиной цветов.
Эви вышла из моечной, улыбаясь Саймону. Миссис Мур попросила ее убрать скатерть. Зная, что Саймон смотрит на нее, она сказала:
– Жаль, что наймут только двух девушек, а не трех, как вы просили.
– Тсс! Всегда проси больше, чем тебе нужно. Они никогда не соглашаются с тобой и предлагают меньше. Так они думают, что победители – они. А на самом деле мы победили. Нам нужны только две. Я терпеть не могу, когда всякие глупые девчонки приводят мне кухню в беспорядок.
Эви засмеялась, Саймон тоже, но вид у него был озадаченный.
– Что тут происходит?
Ну да, у него самые голубые в мире глаза.
Леди Вероника сидела в Голубой гостиной у окна, выходящего на разбитый позади дома регулярный сад. После такой зимы вишня цвела просто чудесно! Но когда зима не бывала суровой? Она смотрела вдаль, за стриженую изгородь, где цвели нарциссы и появились цветы, которым еще предстоит цвести. Она любила все здесь, не важно, суровая стояла зима или нет. Но она не любила ланчи в обществе мачехи. Вообще не любила ланч, и точка. Набивать тремя блюдами живот, чтобы потом сдавить его дурацким корсетом? Вейни не считала, что это разумно или правильно. Она шнуровала их с Вероникой как можно свободнее.
Воспоминание о Вейни сдавило ей горло. Как трудно вынести мысль об этом несчастье. Почему она это сделала? Взгляд Вероники затуманился. Она не в состоянии больше видеть этот балкон за длинным рядом окон. Как приятно было сидеть там летом, когда жара уже спадала! Когда теперь она захочет снова там сидеть?
Вероника обернулась на звук голоса мачехи.
– Где в самом деле твой брат? Сначала сидел развалясь за столом, когда мы уже завершили ланч и вышли. Сейчас еще только середина дня, он мог бы заняться чем-нибудь.
Вероника сказала:
– Полагаю, он и занимается. Курит, вероятно. Он получает от этого удовольствие.
Голос ее звучал абсолютно ровно.
– Он получает удовольствие от множества вещей и всегда за счет других.
Леди Брамптон сидела на диване и читала «Таймс». Она еще не допила свой кофе. Вероника ничего не ответила. Что тут было сказать?
Мачеха опустила газету и впилась взглядом в Веронику, на лбу ее прорезалась морщина недовольства.
– Что за угрюмое молчание, дорогая? Леди не подобает так себя вести.
Вероника ответила:
– Это просто молчание. Мне нечего добавить к нашей увлекательной беседе.
Интересно, мачеха чувствовала ее, Вероники, ненависть? И если да, заботило ли это ее, занятую только самой собой? Господи, что бы сказала мама о выборе ее мужем такой жены, которая, по ее и Вейни мнению, только позорила женщин? Оберон говорил, что их мать не позволила бы купить титул. Она бы возразила, что титул не покупают, что его надо заслужить, заработать. Вероника подумала, что, может быть, отец заработал титул, руководя своими предприятиями, потому что, несмотря на все свои пороки и недостатки, он много работал. Нет, наверно, все-таки нет. Она снова перевела взгляд в сад.
Но мачеха не унималась.
– Вероника. – Оклик прозвучал как команда. Вероника обернулась. Газета благополучно упала на пол. Можно не сомневаться, был бы здесь какой-нибудь несчастный лакей, он бы бросился за газетой, подобрал ее, разгладил и положил на стол, на случай если она понадобится позднее.