Так, братишка выиграл бой. Но она не сомневалась, что так и будет.
И вот она уже мчится сквозь толпу. Наконец показался тир. Она замедлила шаг, поправила шляпку, потом слегка коснулась локонов и подтянула лиф, как всегда с ненавистью подумав о корсете. Теперь осталось взбить юбку. Глянув на начищенные до блеска сапожки, она пошла уже медленнее, глядя по сторонам и стараясь отдышаться. Там ли Саймон Престон? Но искать его она не решалась. Начали собираться облака, и весенний вечер уже не был таким светлым. Только бы не пошел дождь.
– Эви. – От пивной палатки в ее сторону направлялся Джек, расталкивая плечами встречных и приподнимая кепку в знак извинения. Лицо его было в кровоподтеках, один глаз заплыл, нос, похоже, был сломан: из него текла кровь. Он уже много выпил, походка его была нетвердой. Люди, мимо которых он проходил, хлопали его по спине. Когда он подошел к ней ближе, она почувствовала, что от него пахнет пивом.
– Эви, ты должна была поставить на меня.
Она спросила:
– Как ты? Папа точно на тебя поставил. Он верит в тебя. Всегда верил. И ты должен верить в него.
Он обнял ее, прижал к себе и прошептал:
– Я раньше верил.
Он был мокрым от пота. Она отстранилась.
– Эви, – снова услышала она. Саймон вышел из тира и неторопливо направился в их сторону. – Эви, Джек сказал, что ты будешь здесь.
Рыжие волосы отливали красивым блеском, лицо загорело. Шахтер никогда не бывает загорелым. Работа садовника, солнечный свет шли ему на пользу. Он такой красивый! Джек обернулся, пошатываясь.
– Что ж, Сай Престон, самое время выпить пивка. Прополощи горлышко, избавься от мерзкого вкуса Истерли Холла.
Он положил руку на плечи Саймона и подмигнул Эви.
– Или хочешь побыть пару минут с нашей Эви? Тебя ведь, приятель, не так часто выпускают, а?
Саймон шутливо ткнул Джека в бок.
– Ты выиграл, старик. Я и не сомневался, что так и будет. Я видел самый конец, ну, ты был в ударе.
Джек бросил взгляд на Эви.
– Тут нечему удивляться, чего там, – хрипло сказал он.
– Джек. – В голосе Эви прозвучало предостережение. Надо увести его домой, прежде чем он снова вспылит.
– Ну что, Эви, когда приступаешь? Мой старик рассказал мне. – Саймон широко улыбался. – Слуги болтают, та, другая, говорят, оказалась не в милости.
Эви сначала похолодела, потом ее бросило в жар. Она схватила Джека за локоть.
– Мне нужно отвести его обратно, к маме, Саймон. Я вернусь потом и найду тебя.
Она не обращала внимания на смущенный вид Саймона. Джек колебался, нахмурившись. Он дал вести себя пару ярдов, но потом выдернул руку и рванулся назад. Схватив Саймона за плечи, он крикнул:
– Когда она приступает к чему? Где? Какие слуги?
Саймон бросил на нее взгляд. Он начал понимать. Эви качнула головой. Во рту у нее пересохло. Она было подняла руку, но было уже поздно. Теперь уже ничего не сделаешь.
Джек тряс Саймона.
– Что, черт возьми, здесь происходит?
Эви показалось, что музыка вдруг загремела, сиплые голоса стоящих рядом шахтеров раздавались еще громче. Люди сбились в тесные группы, кто-то говорил, другие подбрасывали монеты, ставя на «орла» или «решку». Кое-кто уже замолчал, наблюдая за сценой. Один из шахтеров, Мартин Дор, марра Джека, уже пробирался к ним нетвердой походкой. Лицо его раскраснелось от выпитого. В руках он держал наполовину полный стакан.
– Джек, не здесь, – Эви потянула его за собой, одновременно махая Мартину, чтобы тот держался подальше. Люди снова заговорили между собой, музыка продолжала играть. Джек в нерешительности повернулся к Саймону.
– У меня будет другая работа, вот и все. Я буду помощницей поварихи у Брамптонов. Я придумала план, и тут-то мне и нужен Истерли Холл. Я собираюсь использовать их всех там. Мне нужно научиться хорошо готовить. Я это делаю для нас всех. Я все тебе объясню, но не здесь. Пойдем.
Саймон сделал шаг в их сторону, чтобы помочь ей. Она остановила его.
– Брось, Саймон, пусть будет как будет.
Эви подняла руку, чтобы остановить Мартина, который снова было двинулся к ним. Он, заколебавшись, остановился. Господи, да это почище, чем загонять овец.
Она уже решила, что ей удалось убедить Джека, потому что он позволил ей увести себя от тира дальше, сквозь толпу. Некоторые из мужчин, мимо которых они проходили, курили самокрутки, дети ели печеные яблоки. Сладкий запах карамели смешивался с ароматом жарящегося поросенка.
Джек шел за ней, пока они не добрались до качелей, и там, в полутьме, он остановился, резко выпрямился, пошатнувшись, потом вырвал руку и повернулся к ней, впившись в нее глазами, а потом плюнул ей в лицо.
Вытерев рот рукой, он произнес: