Возвратившись домой, она узнала, что Спиридоула, по распоряжению Тэйна, будет няней для обоих малышей. Испытывая опасения за жизнь детей и неожиданно для себя утратив радостный подъем, связанный с их рождением, Сапфира с неприязнью отнеслась к молодой гречанке, постоянное присутствие которой словно бы подчеркивало ее собственную беспомощность, особенно после того, как, несмотря на все свое старание, она оказалась неспособной кормить грудных малышей.
Она потребовала, чтобы дети спали вместе с родителями и она могла постоянно быть с ними.
Тэйн ответил Сапфире твердым отказом, и это оказалось для нее настоящим шоком.
– Ради Бога, Сапфи, неужели ты не понимаешь, что мне все еще приходится гнуть спину, чтобы твердо поставить на ноги свою фирму? Это перспективное предприятие, и мы должны выйти в первые ряды или погибнуть! Я не нуждаюсь в продолжительном сне, но для меня важно, чтобы никто не нарушал его, иначе мы все просто-напросто обанкротимся!
– Бесчувственный эгоист, вот ты кто! – возмущалась Сапфира. – Это твои дети и твои обязанности. Если уж на то пошло, они тебя почти не видят!
– Именно потому, что я стараюсь выполнять свои обязанности и заработать для них деньги!
Неужели можно любить и одновременно ненавидеть одного человека? Не видя в его жестком лице никакого сочувствия, она подумала, что, наверное, можно.
– Будь же благоразумна, Сапфи. Мы оба любим их, но твоя любовь – любовь одержимой! – Помолчав, он уже мягче добавил: – Ты и так, когда не спишь, постоянно с ними, а Спиридоула спит в соседней комнате с открытой дверью. Случись что, она немедленно позовет нас.
Никакие доводы не могли убедить ее.
– Раз так, я буду спать в детской!
Если бы Тэйн запретил ей это, возможно, их отношения не ухудшились бы так быстро. Но он ничего не сказал, и Сапфира поступила, как она считала нужным. После этого между ними участились ссоры, которые начинались из-за пустяков и заканчивались бурными словесными перепалками. Отсутствие физической близости мешало им поцелуем свести на нет разыгравшуюся ссору или ласками выказать нежность и понимание. Она чувствовала себя физически опустошенной и воспринимала все в мрачных тонах, ненавидя себя за то, чем она стала, и в то же время не в состоянии найти силы и решимость изменить что-либо.
Задумавшись, Сапфира протянула руку к тюбику с увлажняющим кремом и стала мягко втирать его в кожу, которая теперь буквально светилась здоровьем от ежедневных солнечных ванн.
Она вспомнила, как еще недавно очень переживала из-за своего ужасного вида и как была оскорблена тем, что Тэйн после ее отказа сопровождать его на все светские приемы стал приглашать Ангелию Андроникос.
Близнецам уже было полтора года, когда она впервые обвинила его в предательстве.
Сапфира бурей ворвалась в спальню, когда он застегивал золотые запонки на манжетах рубашки, и стала обвинять его в том, что своим поведением он оскорбляет ее.
– Если тебе так уж необходимо идти, почему ты не идешь один? – потребовала она.
Она почувствовала, как от его холодного и оценивающего взгляда бешено начала пульсировать жилка под самой шеей.
– Ты хочешь абсолютно лишить меня общества близких мне по духу людей? – произнес он с ледяным спокойствием. – Ангелия, как ты знаешь, сестра моего соуправляющего и к тому же секретарь фирмы. Она не только хороша собой и мила, но и хороший друг, и ее общество я очень ценю.
Еще и теперь, когда прошло столько времени, она помнила, как это спокойное заявление ранило ее, пронзив с легкостью иголки, проходящей сквозь шелковую ткань.
– Как в постели, так и вне ее? – усмехнулась она, заметив, как напряглось его лицо от едва сдерживаемого гнева.
– Раз ты больше не желаешь делить со мной постель, твой интерес к тем, кто от этого не отказывается, неуместен. У меня нет намерения предоставить тебе их список!
Список! Она побелела от полного яда сарказма, прозвучавшего в его низком голосе.
– Тем не менее, – продолжал он с той обманчивой мягкостью, которая была страшнее крика, – не советую тебе в таком тоне говорить об Ангелии, никогда, иначе ты пожалеешь об этом. Если ты не изъявляешь желания сопровождать меня на мероприятия, подобные сегодняшнему, или не считаешь это для себя возможным, я не потерплю, чтобы ты оскорбляла женщину, занявшую твое место. Ты меня поняла?
Вместо ответа она, не помня себя, стала озираться вокруг и, схватив стоявший в изголовье кровати будильник, швырнула его прямо ему в лицо. Он успел увернуться, но все же недостаточно быстро, и будильник краем рассек ему бровь. В ужасе от содеянного она бросилась вон из комнаты, но в тот момент это был единственный способ выразить свое отчаяние по поводу тяжелой и ставшей постоянной депрессии, отравившей всю ее жизнь и лишившей ее чувства собственного достоинства и гордости за свою внешность.