– Но мне ведь нужно совсем немного! – В отчаянии она наклонилась к нему через стол. – Мне вполне хватит двух комнат, особенно теперь, когда я отказалась от постоянного опекунства над Викторией. Дай мне немного времени, я найду работу и смогу сама содержать себя…
– Ты говоришь ерунду! – Его лицо стало угрожающе сурово. – Помимо всего остального, ты имеешь право на то, чтобы дети время от времени могли оставаться с тобой. Ради них ты должна жить в приемлемых условиях.
– Я не заглядывала так далеко вперед… – откровенно призналась Сапфира. Единственное, чего она хотела, – это оказаться как можно дальше от человека, чье властное воздействие так непомерно мучило ее.
– Возможно, потребуется некоторое время, чтобы найти покупателя, – невозмутимо продолжал он. – В конце концов, это немалая собственность, и жилищный рынок здесь значительно отличается от английского. А пока мой агент присмотрит для тебя что-нибудь подходящее. Если повезет, то к нашему возвращению в Кефину он уже что-нибудь найдет.
– Тебе не следовало взваливать на себя все это. Лорна не имеет ничего против того, чтобы я жила у нее, пока…
– Но я имею! – грубо оборвал он ее. – Эта ведьма напустила на тебя свои чары еще в больнице. Она воспользовалась твоим нежеланием меня видеть и отравила твой мозг, и продолжает это делать до сих пор!
Что бы она ни говорила в защиту Лорны, невозможно было переубедить Тэйна в его очевидной неправоте. При этом он вовсе не любил ее, он просто ревновал ее к любому, кто мог иметь на Сапфиру хоть какое-то влияние. Она безошибочно распознала инстинкт дикого самца, ревниво оберегающего свою власть над каждым членом стада. То обстоятельство, что ей удалось вырваться из этого стада, не имело для него никакого значения!
Вместо этого она задала ему вопрос:
– Ты думаешь, что мой мозг уже не был отравлен после того, как я увидела тебя и мою сестру в объятиях друг друга?
Он произнес какую-то короткую выразительную фразу на родном языке, что заставило гостей, сидящих за соседними столиками, повернуться в их сторону с выражением насмешливого удивления и одновременно растерянности на лицах. Тэйн резко отодвинул стул и поднялся из-за стола.
– Я думаю, нам пора уходить. – Он вытащил из кармана брюк несколько драхм, и Сапфире не оставалось ничего другого, как последовать за ним, когда она увидела, что он направился к выходу.
Выйдя из таверны, Сапфира зацепилась каблуком за камень и чуть было не упала, но Тэйн вовремя поддержал ее за обнаженную выше локтя руку. Она инстинктивно отшатнулась, почувствовав его теплое прикосновение, мысленно кляня себя за все еще присутствующее в ней ощущение уязвимости перед Тэйном и в отчаянии отмечая, что от него не укрылась ее реакция.
– Theos moul – (Боже мой! (новогреч.) сердито воскликнул Тэйн, еще сильнее сжав ее ослабевшую руку. – Ты ведешь себя так, будто я собирался тебя изнасиловать!
Оказавшись с ним вдвоем на темной улице, Сапфира попыталась освободиться от страха и гнева и успокоить свое бешено колотившееся сердце. Царившую вокруг тишину нарушал лишь однообразный стрекот цикад да легкий шелест юбки, облегающей ее ноги от дуновения теплого морского бриза, мягко перебиравшего ее светлые, похожие на сияющий нимб волосы.
– Я предпочитаю, чтобы ко мне не прикасались, – с несчастным видом пробормотала она, едва шевеля все еще теплыми от выпитого ликера губами.
– Ты, конечно, имеешь в виду меня, – недовольно буркнул он, привлекая ее к себе и не обращая внимания на ее отчаянные протесты. – Я почему-то все еще не могу отделаться от чувства, что ты готовишься преподнести мне сюрприз. Может, ты хочешь бросить детей, полностью порвать с этой частью твоей жизни? – Его голос, хрипловатый и низкий, звучащий рядом с ее ухом, так живо напомнил Сапфире о недавних, более счастливых временах, что она устыдилась внезапно пробудившегося в ней острого желания, теплой волной пробежавшего по всему ее телу. – Видит Бог, я бы много дал, чтобы выбить из тебя правду!
– Нет! – глухим от отчаяния голосом выкрикнула Сапфира, но ее слова, казалось, не произвели на него никакого впечатления. – Я ни разу не солгала тебе!
Прижатая к его груди. Сапфира почувствовала, как самообладание, которым она так гордилась, начинает покидать ее. Ее нервы будто заплясали в каком-то хаотическом танце, а уши оглохли от бешеного ритма, выстукиваемого кровью. – И вообще это не твое дело. У тебя больше нет на меня никаких прав!
– Не уверен, что кто-либо из нас по-настоящему верит в это, – вкрадчиво произнес он, поглаживая ее обнаженную руку с такой полной чувственной неги страстью, что, казалось, между ними возникло мощное магнитное поле.