— Извините меня, — пробормотала Мария, улыбаясь Лане и одновременно метая в меня кинжалы глазами.
Она отодвинула стул, ее платье развевалось у лодыжек, когда длинные ноги понесли ее через двор к ряду стульев, расставленных вокруг незажженного очага.
— Лана, ты любишь яблоки? — спросил Шон, ставя бутылку пива на стол.
Она улыбнулась ему, кивая головой.
— Они мои любимые.
— Когда-нибудь пробовал что-нибудь свежее с дерева? — он взглянул на меня. — Ничего, если я дам ей что-нибудь?
Он предоставлял мне неограниченные возможности.
— Конечно.
Дальше ничего не пошло. Отодвинув стул, я извинился и последовал за Марией. Она еще не села, ее взгляд был прикован к опустевшему очагу, в центре которого не было ничего, кроме мелких камней и остатков золы.
Обнаружив мое присутствие, она невпопад вздохнула.
— Самый умный мужчина, которого я знаю, и все же ты не можешь понять намека.
— Потому что намеки — это предположения, а не факты, — я наклонил голову вперед, моя грудь сжалась. — Ты не можешь ненавидеть меня вечно, Марс.
— Это вызов? — спросила она, перебрасывая волосы через плечо и стиснув зубы. — Не недооценивай меня.
Я поднял руки.
— Я бы не посмел.
Я никогда не осмеливался.
— Это мероприятие только для семьи, — нараспев произнесла она, скосив на меня глаза. — Ты не член семьи.
— Меня пригласили, — парировал я, внимательно изучая ее.
И я хотел быть семьей — когда-нибудь. Если бы она позволила мне все исправить с ней. Если бы она дала мне возможность... Мои руки дернулись по бокам, я так отчаянно хотел дотянуться до нее. Обнять ее... Сказать ей, как мне чертовски жаль. Как сильно я скучал по ней.
— Я заходил в твою квартиру несколько недель назад, тебя там не было. Прия показалась мне милой.
Мария отвела взгляд, проведя языком по внутренней стороне щеки.
— Она хорошая квартирантка. Она студентка БУ.
Она выпрямилась, осознав, что сказала слишком много в своей бессвязной, добровольной передаче мне информации, как будто я этого заслуживал. Выражение ее лица исказилось от презрения.
— И ты не можешь...
Она уставилась на Лану, которая была занята рядом с Шоном, принимая яблоко, которое он сорвал с дерева и протянул ей. Мария размашисто взмахнула рукой, еще раз показывая мне свой профиль.
— Приводить ее сюда.
— Почему бы и нет?
— Потому что это неуместно. Безответственно использовать своего ребенка как пешку.
Я выпрямился, сжав челюсти, пока переваривала комментарий.
— Лана не моя пешка, Мария. Она моя дочь. Она часть моей жизни, — я засунул руки в карманы, наклонив к ней голову. — Совсем как ты.
Ее ноздри раздулись, она резко отвернула голову.
— Ты производишь впечатление, и я больше не часть твоей жизни.
Ну, вот тут-то мы и разошлись во мнениях.
— Ты всегда будешь частью моей жизни. Именно так работает семья, особенно та, которую ты выбрал в качестве своего партнера.
— Ты не можешь просто делать подобные заявления и предполагать, что мы все подчинимся.
Жар разлился по моему телу, мои легкие на мгновение стали бесполезными, когда я впитывал ее, охотно задыхаясь от ее сущности. Наконец я сказал:
— Насколько я знаю, тебе понравилось подчиняться мне.
Мария прижала руку к животу, без сомнения, борясь с трепещущим ощущением, вырвавшимся на свободу, похоть поглощала ее так же, как и меня. Она уставилась на меня, ненавидя реакцию тела.
— Иди к черту.
— Я уже в аду, Мария, — смиренно сказал я. — Каждый день, когда я без твоей любви — еще один унылый день.
Ее ноздри раздулись, глаза заморгали.
— Слишком поздно, — слабо произнесла она.
— Лгунья.
Мышцы на ее лице напряглись, из носа вырвался болезненный вздох.
— Я не собираюсь снова заниматься этим с тобой.
— Я тоже не хочу, чтобы ты делала это со мной снова, — согласилась я, кивнув головой.
В ее глазах мелькнуло мгновенное замешательство, она прикусила нижнюю губу.
— Я хочу быть с тобой по-другому.
Теперь я терял всякую сдержанность, весь мой страх таял.
Это была не моя идея. Это была идея Шона. Но это произошло только после того, как я позвонил ему, готовый купить билеты на игры "Брюинз" на весь сезон, когда хоккей возобновился в надежде получить крупицу информации о местонахождении его сестры. Двух месяцев ей хватило, чтобы подумать. В песочных часах больше не было крошечных гранул — я нуждался в ее возвращении. Но когда я пришел к ней домой, а ее там не было.… Я был готов разорвать гребаный мир на части, чтобы найти ее, если потребовалось бы. Я не был выше подкупа или убеждения. Я использовал бы любые средства, которые были в моем распоряжении.
Шон поблагодарил меня за предложение, но сказал, что сделал бы это бесплатно — при условии, что я сделал бы его сестру счастливой — иначе…. Затем пришло приглашение.
— Чтобы быть другим со мной, тебе пришлось бы измениться на самом деле. Ты не хочешь меняться, Джордан. Ты хочешь, чтобы изменилась я, — она вызывающе покачала головой, словно отгоняя мысль о нашем воссоединении. — Это слишком односторонне. Я не пластилин. Ты не можешь просто переделывать меня большими пальцами каждый раз, когда видишь что-то, что тебе не нравится. Что-то, что напоминает тебе кого-то другого.
Я не стремился к совершенству, и я также не был заинтересован в том, чтобы изменить ее. Хотя она была права. Я обременял ее, превратив в мученицу Екатерину, и это было несправедливо.
— Но я могу измениться? — спросил я, придвигаясь к ней ближе.
Я сделала серию укрепляющих глотков, а затем замедлила речь.
— Если бы я сказал тебе, что пожалел, каким гребаным идиотом я был из-за Дуги...
Ее челюсть изогнулась от раздражения при упоминании этого имени, подтверждая то, что, как я узнал, было правдой. Между ними ничего не произошло. Теперь я был достаточно близко, чтобы заметить капельку пота у линии ее волос.
— Как я зол на себя за то, что позволил тебе ускользнуть у меня из рук из-за моей неуверенности...
Я коснулся своими пальцами ее руки, чертовски надеясь, что она не отстранилась бы, чтобы подкрепить мою точку зрения.
У нее перехватило дыхание, но она не отстранилась.
— Как мне жаль, что я причинил тебе боль.… ты позволишь мне измениться?
Мария сделала шаг назад, скрестив руки на груди. У меня сжались ребра от этого жеста, но я не был готов сдаваться.
— У меня есть все, Мария, и ничто из этого не имеет для меня значения без тебя и Ланы.
Ее ноги были направлены в сторону, язык тела выражал ее недовольство моим ответом, но затем… она подошла ближе, уделяя мне пристальное внимание, несмотря на хмурую складку на ее хорошеньких чертах.
— Она хорошая девочка, — пробормотала она, изучая Лану.
— Самая лучшая, — согласился я.
Между нами повисло затянувшееся молчание. Но на этот раз я не спешил заполнить его. Я показал ей свои карты. Я бы отдал ей всю колоду, если бы она попросила. Я просто хотел, чтобы она тоже этого захотела. Она была права в тот день на парковке. Чаша весов всегда склонялась в мою пользу. Я всегда выигрывал, но нам нужен был баланс, чтобы наши отношения работали. Теперь я это знал.
Дул теплый ветерок, убирая волосы с ее лица. Профиль у нее был четкий, словно вылепленный вручную. Темные черты, сверкающие на ее золотистом лице, казалось, углубились в объятиях раннего лета в ее отсутствие. Она всегда была красивой, но больше всего мне не хватало ее ума. Жаждал ее дебатов, ее гнева и ее страсти. То, как она гордо держала голову и как она освещала комнату.
— Я не знаю, как быть чьей-то девушкой, не говоря уже о том, что у моего парня есть дочь.
Боже, она действительно давала мне это? Давала ли она мне шанс, в котором я отчаянно нуждался? Я судорожно сглотнул, пытаясь оставаться расслабленным.
Не тянись к ней, как бы сильно тебе этого ни хотелось.
— Ты отлично поработала с ее прической. Это довольно хорошее начало.