— Ты была невероятно упрямой, — сообщил я ей, наслаждаясь тем, как у нее перехватило дыхание, когда я перечислял ее проступки. — Мне не нравится, когда ты непослушна.
Ложь. Мне это чертовски нравилось. Мы оба это знали.
Я согнул свои распутные пальцы, желая, чтобы она тоже поиграла.
Сделай мой гребаный день лучше, Таварес.
Как по команде, ее вызывающий, хриплый голос ударил мне по ушам.
— Ты мне не начальник... Ах! — вскрикнула она, когда моя карающая ладонь опустилась на ее задницу как раз в тот момент, когда еще одна вспышка молнии наполнила комнату.
Я согнул пальцы, распределяя жгучую боль.
— Ты собираешься мыть посуду? — я спросил ее.
— Никогда, — выплюнула она в ответ.
Удар!
Она вскрикнула, ее лицо уткнулось в подушку, когда я еще несколько раз провел рукой по ее заднице, ее тело впитывало наказание.
Мария громко задыхалась, когда я массировал нежную плоть, жар от моего нападения разливался по моей ладони. Я опустил руку вперед, собирая пальцами ее возбуждение, и отвел ее назад. Она напряглась, когда мой большой палец коснулся ее ануса.
— Джордан.
— Ты сказала — любым способом, — промурлыкал я. — Ты моешь посуду или нет?
Она тщательно обдумала это.
— Нет.
Конечно, она не стала бы. Она была слишком горда, чтобы снизойти до меня.
Я усмехнулся.
— Значит, мы возвращаем фонарик на место? — она помолчала, обдумывая варианты. — Давай, покажи мне, чему тебя научил Гарвард.
— Кто сказал, что я не делаю именно то, чему меня научил Гарвард, а? — мрачно спросила она, прижимаясь задницей к моему большому пальцу.
Ха. Дерзкая девчонка. Я ухмыльнулся, наклоняясь вперед, чтобы коснуться своими голодными губами нежных косточек ее позвоночника, ее кожа покрылась мурашками под моим горячим исследованием. Убрав руку, я встал и подошел к своему прикроватному столику. Выдвинув ящик, я достал маленькую черную коробочку, которую невозможно было идентифицировать. Я импульсивно купил ее несколько недель назад. Мария повернула голову в мою сторону, мое мягкое шарканье, несомненно, привлекло ее внимание, а не лишенные его стимулы.
— Что ты делаешь? — я не ответил, мои пальцы коснулись холодной игрушки размером с пулю. — Джордан?
Я знал, что Мария не нуждалась в большой подготовке. Она уже сказала мне однажды — после того, как выпила полбутылки "Мальбека", от которого ее губы стали красными без помады — что только один раз взяла его в задницу, и ей это не понравилось.
Потребовался всего один ужасный партнер, чтобы испортить впечатление. Я бы это исправил. Потянувшись другой рукой за смазкой, я коленом захлопнул ящик, затем снова опустился коленями на кровать. Моя рука сомкнулась вокруг игрушки, пытаясь согреть ее.
— Джордан, — повторила она более настойчиво.
— Расслабься, — подбодрил я шепотом.
— Джор…
Мое имя замерло у нее на языке, когда игрушка завибрировала, задевая ее клитор. Ее тело задрожало, стон вырвался из глубины ее горла, все мое тело покалывало, когда она неожиданно кончила, ее киска пульсировала под моими пальцами и игрушкой.
Но я не сдавался. Я бы не убрал ногу с педали газа, когда веселье только начиналось. Открутив крышку на бутылочке со смазкой, я свободной рукой размазал ее по ягодицам, затем капнул скользкой смазкой из отверстия, наблюдая, как она попадала на сжимающееся кольцо тканей при ощущении.
Вибрация от игрушки стала громче, когда я вытащил ее из ее киски вверх, пока она не прокатилась по ее заднице.
Мария вздрогнула от этого ощущения, у нее вырвался резкий вздох, когда она попыталась привыкнуть к незнакомому ощущению.
— Ты будешь вести себя прилично, Мария?
— Никогда, — простонала она.
Ее связанные руки напряглись в наручниках, когда я обвел кольцо нервов, из которых состояла ее складка, наслаждаясь каждым отчаянным вдохом. Я проверил кольцо с игрушкой, вибрация, без сомнения, немного ослабила напряжение, отвлекая ее когнитивные функции достаточно надолго, чтобы она не напрягалась. Я придвинулся к ней ближе, мои губы нашли раковину ее уха.
— Никогда?
— Никогда, — повторила она, издав еще один восторженный звук.
— Хорошая девочка.
Мы оба знали, что его не интересовало мое поведение. Его никогда не интересовало. Это то, что отличало меня с самого начала. Я никогда не была заинтересована в том, чтобы делать в точности то, что мне говорили. Цитируя его, правила были предложениями, максимум руководящими указаниями.
Если честно, в моем прогнозе не было того, что к моменту начала осени я была бы здесь. Что у меня было больше, чем просто ящик в его комоде и ванной. У меня была половина его шкафа и домашний офис в одной из свободных спален. Что у меня были бы семейные фотографии — впервые — в рамках и расставлены по гостиной. Что у меня было место в его сердце, которое я с радостью разделила бы с маленькой девочкой, которая приезжала к нам погостить раз в две недели, которая просила меня заплести ей косу и сворачивалась калачиком рядом со мной на диване с раскрытой книжкой с картинками о жуках на коленях.
Я не собиралась переезжать сюда больше, чем собиралась беспомощно влюбиться в этого мужчину, который собирался трахнуть меня в задницу — и я боялась, что мне это могло понравиться. Но, как и во всем остальном, пришел Джордан и изменил все, что, как я думала, я знала о себе. Оказалось, что я была более сговорчивой, когда была влюблена.
Доступна.
Ладно, не совсем. Я волновалась, что он заставил бы меня мыть посуду, а это просто не годилось. Мыло высушило мою кутикулу и испачкало те ужасные флуоресцентно-розовые перчатки, которые он повесил на трубу под раковиной.
Я бы скорее позволила ему трахнуть меня в задницу, чем была бы застигнута врасплох с этими штучками.
— Последний шанс, — прохрипел он, смазанная игрушка медленно продвигалась вперед, мышцы принимали разрыв. — Фонарик или посуда?
Я делала это раньше только один раз, и мне это было безразлично. Это было больно, неловко и вошло в тройку моих худших сексуальных переживаний после потери девственности под трибунами моей средней школы — я часами вытаскивала веточки из волос — и того раза, когда я встречалась с парамедиком, который тер мой клитор, как контроллер playstation. Ой.
Но опять же, с Джорданом я делала много такого, на что раньше тоже не считала себя способной. Но ведь так происходила любовь, не так ли? Это изменяло вас неизмеримым образом, который вы никогда не считали возможным, сделало вас открытым для новых возможностей и заинтересованным в переписывании прошлого.
— Я не буду… О Боже, — выпалила я.
Вся моя нижняя область содрогнулась от проникновения, моя задница проглотила игрушку. Он одобрительно застонал, посылая еще одну волну удовольствия в мою пульсирующую киску.
— Тебе так приятно это принимать, Мария, — пробормотал Джордан, немного отстраняя игрушку, только для того, чтобы снова подтолкнуть ее вперед, вызвав у меня еще один стон. — Хотел бы я, чтобы ты видела, какая ты великолепная.
Если то, как мое тело расцвело под его натиском, было каким-то признаком, то у меня была довольно хорошая идея. Снаружи завывал осенний шторм, еще одна вспышка молнии осветила комнату, отбрасывая наши силуэты на стену. Джордан навалился на меня всем телом, согнув руку, пока вводил вибрирующую игрушку в мою задницу. Мое тело приподнялось, принимая подарок.
— Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя в задницу, Мария? — горячо спросил он.
Шквал неразборчивых стонов сорвался с моих губ, шуршание его одежды, когда он натягивал брюки на свою мускулистую задницу, было оглушительным. Его свободная рука легла на мое бедро, обхватывая меня с чувством обладания. Джордан направил свой член между моих скользких складочек, возбуждая себя, прежде чем наклонился и выгнулся вперед.
Мое тело качнулось, спина выгнулась, принимая его член в свою киску, в то время как игрушка работала с моей задницей в тандеме.