— Ты хочешь, не так ли? — спросил он, его бедра нашли устойчивую колею, каждый поршень усиливал напряжение.
Он безжалостно входил в меня, мое разгоряченное, чувствительное тело дрожало, когда пьянящее хлюпанье моей киски, в которую вонзались поверх жужжания игрушки, угрожало снова довести меня до крайности.
— Мария.
Он простонал мое имя, как будто это было его любимое слово. Его дыхание участилось, с каждой секундой становясь все слышнее.
— Скажи. Это. — Он подчеркнул команду своим членом, и мой рот приоткрылся.
Я не могла этого сделать. Он затягивал это на несколько часов, если я не сдавалась, подводя меня так близко к краю оргазма, прежде чем преждевременно отнимал его у меня. Это была одна из его любимых игр, когда я становилась непослушной Застаяляя меня умолять об этом.
— Да! — наконец выкрикнула я. — Трахни меня в задницу.
Джордан не колебался. Отсутствие игрушки проявилось незамедлительно, ее жужжание прекратилось, когда он вытащил ее, его член свободно выскользнул из моей киски. Хлюпанье бутылочки со смазкой ударило мне в уши, холодная смазка попала в мою обработанную задницу, прежде чем я почувствовала прикосновение его головки к кольцу.
Тазовые кости Джордана коснулись моих ягодиц, приближаясь с каждой секундой, когда он провел рукой по моей спине, отвлекая разнообразными ощущениями, затем подался вперед.
Мое тело выгнулось вперед, наручники запели, когда его член вошел в редко исследуемый вход.
— О, Марс, — его ворчание превратилось в хриплый звук, от которого в мою киску хлынуло еще больше тепла. — Ты такая тугая, блядь.
Его собственнические руки обхватили мою талию, мое тело затрепетало от удовольствия, когда я привыкла к его обхвату.
— Ты в порядке? — спросил он.
Я выдохнула.
— Да.
Медленно он входил и выходил из себя, давая моему телу время привыкнуть. Это отличалось от первого раза, который закончился катастрофически и привел к тому, что я несколько дней странно ходила. Я знала, что после этого моя походка была бы сомнительной, но это не было связано с воспоминаниями о дискомфорте, связанном с этим.
Мое сердцебиение громко стучало у меня в ушах, когда он двинулся вперед, размахивая своим твердым членом, его длинные движения участились, а крепкая хватка на моих бедрах усилилась, обещая мне отпечаток его пальцев.
Джордан подался вперед, насколько позволяли его тело и мое, его рука неожиданно потянулась к наручнику, отпуская мою правую руку.
— Потрогай себя, — гортанно скомандовал он, откидывая мои волосы на противоположное плечо.
Его горячие слова коснулись моей щеки.
— Я хочу, чтобы ты пришла со мной.
Я задержала дыхание, моя уставшая рука скользнула под меня, указательный палец нашел мой клитор, потираясь в такт каждому карательному движению его бедер, когда он вонзал себя в мою задницу. Его губы пробовали мою спину, зубы покусывали кожу, когда он трахал меня, его пьянящие стоны становились громче с каждым толчком.
Мой живот затрепетал, кожа покрылась предупреждающими мурашками, когда под пупком разлился поток тепла. Мое и без того закрытое зрение потемнело, лишив меня того, что осталось от моего зрения, мои чувства обострились, когда белые уколы света взорвались в абсолютной темноте под моими веками. Поток удовольствия затопил меня, бросая через край, когда мое тело содрогнулось под ним, и я вскрикнула как раз в тот момент, когда где-то вдалеке ударила молния, посылая еще один взрыв света, заполнивший комнату.
Джордан хрюкнул, его яйца отчаянно забились об меня, когда он вонзался сильнее, затем легкий толчок, медленный, как последний стон, и тепло его семени излилось внутри меня. Он гладил мои бока, мял ягодицы и медленно выходил из меня, его эякуляция выплескивалась вместе с ним. Я сжала бедра, чтобы сдержать беспорядок, покачивая все еще удерживаемым запястьем, привлекая его внимание.
Он расстегнул наручник, и мое только что освобожденное запястье упало на стопку мягких подушек. Я сняла повязку с глаз, комната казалась светлее без шелкового барьера, хотя все еще была погружена в темноту.
— Подожди, я принесу тебе полотенце, — сказал он, запечатлевая нежный поцелуй на моей лопатке.
Пояс его брюк, вернувшись на место, хлопнул по коже. Я кивнула, мое тело болело, но я была сыта, когда стояла на четвереньках, боясь растерять остатки его семени по нашему новенькому покрывалу.
Я услышала, как Джордан выругался из-за крана, затем выключил струю воды. Он выжал полотенце в руках и прошлепал обратно в спальню.
— Бак с горячей водой закончился. Сейчас будет холодно.
Я заскулила при первом прикосновении полотенца к моей коже.
— Прости, — пробормотал он. — Жаль, что я не могу приготовить тебе ванну прямо сейчас.
Именно эта мысль имела значение.
С тех пор, как я переехала, он всегда готовил мне ванну после секса. Он наполнил плетеную корзину бомбочками для ванны, стоявшую на краю ванны. Прошло много лет с тех пор, как я в последний раз отмокала в ванне, но, безусловно, было приятно снова принять ее. Забота обо мне делала его счастливым, или, как он выразился: Прелюдия происходит всегда, даже когда я не прикасаюсь к тебе.
Матрас поднялся, когда он встал. Джордан бросил полотенце в корзину, затем подошел к нашей кровати и откинул простыни.
— Ложись, — сказал он, проскальзывая в образовавшееся отверстие.
Вздохнув, я скользнула под простыни, подложив руку под голову. Он потянулся ко мне, притягивая ближе.
— Ты зашла слишком далеко.
— Я буквально чувствую, как ты снова становишься твердым у моего бедра, — пробормотала я, вызвав его смех.
— Позволь мне поработать твоим ртом, — сказал он. — Я недостаточно целовал тебя сегодня.
Я улыбнулась, находя в темноте его губы, наслаждаясь нежностью его поцелуя, когда он провел языком по складке моих губ, нашел мой язык и провел им по своему собственному. Джордан отстранился, поцеловав меня в кончик носа, прежде чем положил голову на мою подушку.
— Мария?
— Ммм?
— Я люблю тебя, — пробормотал он. — Но в конце концов я заставлю тебя помыть посуду.
— Я тоже тебя люблю.
Я открыла один глаз и увидела его очаровательные зелено-голубые глаза и обезоруживающую улыбку. — Но мы покупаем посудомоечную машину. Странно, что у нас ее не было.
И тут меня осенило. Мы. Было странно, что у нас его не было. Эта мысль заставила меня улыбнуться.
Его улыбка стала шире.
— Договорились.
Я перекатилась на спину, это был намек на то, чтобы приласкать меня. Он придвинулся ближе, его грудь коснулась моей спины. Это была одна из моих любимых сцен — просто лежать с ним, особенно под стук дождя по окну и слабеющий шторм, затихающий вдали. Без сомнения, электричество скоро снова включат.
Сейчас я просто ценю этот момент с ним. Однако оставалось решить еще одну проблему.
— А фонарик? — спросила я, когда ко мне пришел сон.
— При условии, что ты позволишь мне сделать это снова.
Я игриво толкнула его локтем, наслаждаясь вырвавшимся у него — уфф, за которым последовал его гортанный смех.
— Я шучу.
Джордан уткнулся носом в мои волосы, его смех сотряс крепкую грудь.
— Это наш дом. Мы купим посудомоечную машину и поставим фонарик туда, куда ты, черт возьми, захочешь.
И точно так же, как его любовь, я знала, что это правда.
Примечание автора
Что будет через год? Что ж, если бы вы задали мне этот вопрос в 2019 году, у меня был бы совершенно другой ответ, чем сейчас, и я готов поспорить, что это общее мнение. Что вы делаете, когда мир останавливается? Вы размышляете. Вы снова размышляете. И затем вы размышляете еще немного, просто для пущей убедительности.
Я всегда верил, что шум и суета нашей повседневной жизни — это нормально, это правильный образ жизни. Я впервые посетил Европу в 2015 году и усмехнулся, когда понял, что большинство крошечных городков, которые мы посетили в Италии, были закрыты во второй половине дня на сиесту — разве они не знали, что это лучшие часы работы?