Хищный голод клокотал в моей груди. Панель ее красных кружевных стрингов промокла, воздух был наполнен ароматом ее возбуждения, в то время как мой член прижимался к прикрытым одеждой складкам ее киски. Я хотел быть в ней. Мне хотелось наклонить ее, упершись руками в поручень, и дать ей все, за что я цепко держался последние шесть месяцев.
Но я этого не сделал и не стал бы, потому что Мария, возможно, и трахалась как шлюха — но она таковой не была, и я бы не стал трахать ее в лифте. Однако она покинула бы это такси как оксюморон — временно насытившись, но изголодавшись по тому, что только я мог ей дать. Мои пальцы зацепились за кружево, проводя им по выпуклости ее пухлой попки, вниз по бедрам, пока они с мягким стуком не опустились к лодыжкам на каблуках. Наклонившись, я снял их с ее туфель на шпильках, засовывая промокшую ткань в карман, затем уставился на гладкий холмик передо мной.
Мария наблюдала за мной поверх плавного изгиба своего носа, ее свинцовые глаза пытались сфокусироваться, а тяжелая грудь поднималась и опускалась.
— Ты не можешь оставить их себе.
— Считай это сувениром за мои неприятности, — пробормотал я, похлопывая по карману, где находились ее трусики, прежде чем поднялся на ноги. — Ты собираешься дать мне то, что я хочу сейчас?
— У тебя есть презерватив? — спросила она.
Я покачал головой, чтобы избавиться от непристойного заявления. Я не смог бы отреагировать на это, даже если бы захотела.
— Я не собираюсь трахать тебя здесь, Мария.
На ее лице промелькнуло разочарование. Я бы не стал. Даже если бы она умоляла, потому что секс был тактикой уклонения, а я хотел ответа.
— Ты же знаешь, что я не это имел в виду.
Мария уставилась на разметку на полу, без сомнения, выигрывая время, и ее челюсть напряглась. Я знал этот взгляд. Нечто среднее между тем, чего требовала гордость, контрастирующее с покорностью тел. Постукивая внутренней стороной своих каблуков по моей ступне, она вздрогнула, и ее подтянутые ноги раздвинулись, чтобы вместить ширину моего тела, когда я подошел ближе. Она с трудом сглотнула, чтобы прочистить горло, ее темные глаза пристально смотрели на меня.
Она что-то скрывала. Я не мог определить, что именно, но это присутствие было практически материальным, оно существовало в хищной энергии, циркулирующей в замкнутом пространстве. Она расправила плечи, ее голова откинулась назад, когда поражение омрачило ее черты. Я хотел вырвать у нее признание. Я хотел знать, какой ублюдок лишил ее доверия, кто подарил ей чип на плечо. Корона ее комплекса превосходства наклонилась вокруг своей оси, каждый ее своевременный вдох теперь был попыткой взять себя в руки.
Я понял, что Мария всегда боролась только за это — за контроль.
Мне тоже нравился контроль. Я предпочитал превосходство всему остальному. Без этого я не достиг бы того, чем был в жизни, но она права. Мы жили в обществе, где мне по сути было легче, потому что я был мужчиной, а люди уважали такого рода поступки со стороны мужчин, а она женщина, попавшая в ловушку социальных конструкций, к которым ей не принадлежало место, потому что гендерные нормы были чушью собачьей.
Независимая, способная, своевольная и непокорная.
— Никто не причинял мне вреда.
Признание повисло между нами; черты ее лица застыли. И вот так я понял, что потерял ее на целый день. Я не злился из-за этого, я ожидал этого.
Опустив голову ей на плечо, я снова нашел губами ее ухо, моя нижняя губа коснулась бриллиантовой серьги в мочке ее уха.
— Ты полна этого.
Я отодвинулся от нее, наблюдая за расширением ее зрачков, за сбившимся дыханием. Мария повозилась со своим платьем, натягивая его обратно на место, ее губы скривились, когда ткань коснулась того места, где когда-то были ее стринги. Я изучал ее, как будто она была произведением искусства из Лувра. У нее был облик и загадочность Моны Лизы, но сила Красавицы Ферроньер — неизвестной женщины. Она была загадкой, такой навязчиво красивой, ее личность отчаянно нуждалась в раскрытии. Я удержался от желания соблазнить ее рот, размазать этот плотоядный оттенок красного, нарисованный на ее слишком пухлых губках.
Лифт снова ожил, нарушив притягательную напряженность момента, когда наше путешествие к автостоянке началось заново. Я улыбнулся, рассмеявшись в нос, и отступил назад. Проклятое космическое вмешательство.
Мария двигалась с проворством снаряда, когда двери лифта открылись, ее каблуки врезались в цементный пол, эхо от них отдавалось в гараже. Она была в добрых двадцати футах от меня, когда ее шаги внезапно прекратились, а плечи расправились.
— Джордан? — позвала она, поворачиваясь на каблуках.
Она прикусила нижнюю губу, наблюдая за мной.
— Что ты делаешь в субботу?
Я сунул руку в карман, проводя подушечками пальцев по кружевной ткани ее трусиков. Ты, я надеялся.
— То, что любой хороший юрист делает по субботам.
Сработало.
— А что?
Она кивнула.
— Не бери в голову.
Мария повертела ключи в длинных пальцах, поворачиваясь в противоположном направлении, ее длинные ноги целеустремленно шагали к белому BMW 328i.
— Таварес, — сказал я, акустика стоянки отразила мой голос, сбив ее с толку. Она посмотрела на меня через плечо. — Почему ты спросила?
Мария громко выдохнула, ее позвоночник выпрямился, как шомпол.
— Я хотела узнать, не присоединишься ли ты ко мне на свадьбе в Кейптауне.
Что ж, это было приятной неожиданностью. Наклонив голову в ее сторону, я ухмыльнулся.
— Ты приглашаешь меня на свидание, советник?
Ее брови коснулись линии роста волос.
— Н-нет! — пробормотала она. — Я приглашаю тебя на свадьбу в качестве...
Она порылась в своем обширном лексиконе в поисках термина.
— Услуги.
Услуга? Она побледнела, запинаясь в поисках другого слова.
— Как коллегу, — Мария кивнула головой, остановившись на этом выражении. — Еду готовит какой-нибудь пятизвездочный шеф-повар Мишлен, а само заведение обходится родителям невесты в двести пятьдесят. Да или нет?
Она хотела отрицать, что это было свидание, и это нормально. Она могла называть это как ей заблагорассудится, потому что это было начало, и она сделала это на своих собственных условиях — контроль, помнишь? Я демонстративно почесал легкую щетину на подбородке, задумчиво покачивая губами из стороны в сторону.
— Это немного увлекательно.
Я был на Мысе только один раз, на самой высокой точке, в отчаянной попытке спасти свой брак с Кэтрин. Это, конечно, было до того, как я понял, что была вероятность, что Лана могла это сделать… в любом случае.
— У меня уже забронирован номер. — Она сморщила нос, как будто попробовала что-то неприятное. — Если ты хочешь составить мне компанию, я позабочусь о твоем размещении.
Я продолжил свое выступление — кто-то должен был присудить мне "Оскар" — скрестив руки на груди, как будто обдумывая это, но это была чистая фанфара. Мы оба знали, что я соглашусь.
— Я приду в качестве твоей пары.
— Это не свидание.
Вытащив ее трусики из кармана, я покрутил их на пальце, прежде чем отвернуться от нее. Я услышал, как возмущенный звук все-таки вырвался из нее.
— Я заеду за тобой в девять утра в субботу.
— Ты можешь это убрать? — крикнула она шепотом. — И я уезжаю в пятницу утром. Я сообщу тебе подробности о месте проведения.
— Тогда я заеду за тобой в пятницу утром, — ответил я, засовывая ее трусики обратно в карман.
Я не собирался упускать возможность снова оказаться с ней в ловушке.
— Прекрасно.
Мария кивнула.
— Я пришлю тебе свой адрес эсэмэской.