Но ее мысли были где-то в другом месте.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Если я и искала козла отпущения, то им был Джордан Ковач.
Если бы вы хотели определить его тремя словами, они были бы наглыми, вкрадчивыми и высокомерными. Джордан не улыбался своим верхним рядом квадратных, отполированных зубов — он ухмылялся. Его опущенные книзу губы всегда самодовольно растягивались вправо, как будто он знал что-то, чего не знали вы. Несмотря на то, что он хорошо разбирался в законодательстве как партнер Kovacs and Adams LLP, он мало заботился о личном пространстве. Он вторгся в мою жизнь без малейших угрызений совести, и мои ноги приросли к месту — но не от страха. Нет, наоборот, я хотела, чтобы он был в моем пространстве, потому что, несмотря на то, что я была наглой, вкрадчивой, высокомерной задницей, его присутствие снова напомнило мне о единственной ночи, которую я провела с ним, и сделало меня шипучей, как бокал шампанского Дом Периньон.
Тем не менее, он все еще был образованным и властным мудаком, который носил сшитые на заказ костюмы, облегающие его мускулистое, высокое тело, и начищенные оксфорды, переливающиеся при освещении. Обычно его квадратная челюсть была чисто выбрита, но сегодня он щеголял едва заметной черно-серой щетиной, которая создавала впечатление, что его либо это не беспокоило, либо он помнил, что являлся партнером в своей фирме и если он не хотел бриться, то ему и не нужно. Эта щетина почти плавно переходила в его темно-седеющие волосы с едва заметным оттенком соли. Стрижка и прическа в его фирменном стиле "помпадур", который всегда выглядел так, словно он перебирал его толстыми длинными пальцами, размышляя о том, чей день он собирался испортить.
Мне были знакомы эти пальцы. Я попробовала себя на двух из них. Один этот жест разжег ад, который вспыхнул на его лице перед тем, как он изнасиловал меня в октябре прошлого года. Я бы солгала, если бы утверждала, что не возвращалась к этому воспоминанию почти еженедельно.
Вы точно не можете меня винить. Даже если я фантазировала о том, как вырывала его зелено-голубые глаза Чарльза Ривера каждый раз, когда он открывал свой дурацкий рот, я тратила столько же времени на то, чтобы выдвинуть гипотезу о том, что я такая же смелая и тщеславная, как он, и предложить сначала заняться чем-нибудь развратным.
Что? Черные вдовы всегда трахали своих партнеров, прежде чем сожрать их. Это была биология.
После Дуги у меня не вошло в привычку трахаться с одним и тем же мужчиной дважды. Сделай это и брось, и тебе никогда не придется сталкиваться с неудобствами, связанными с чьей-то привязанностью. Но то, что сказал Джордан, задело. Неужели карма наконец добралась до меня? Я не думала, что верила в карму, точно так же, как не верила в удачу. Мы сами создали свою удачу; я была ярким примером этого. Все, что у меня было, я заработала. Все, чего я хотела достичь, произошло благодаря тому, что я пошла на жертвы. Возможно, все, что происходило со мной сейчас, было побочным продуктом прошлых проступков. Генри разорвал со мной отношения, потому что я не хотела меняться. Дуги женился на ком-то другом, потому что я его не любила. Я была одинока, потому что сама выбрала быть такой путь — и будь проклят напыщенный вопрос Джордана за напоминание мне об этом. Возможно, еще более ужасающим было то, что это заявление заставило мою нижнюю губу непроизвольно задрожать. Смущение заставило меня выбежать из кофейни без латте, потому что, если бы моя губа могла дрожать сама по себе, был шанс, что я тоже могла бы сделать что-то ужасное, например, пустить слезу — а я не плакала и не буду плакать.
Сейчас я боролась с головной болью, вызванной недостатком кофеина, и кофе я не стала бы пить из принципа, потому что, если бы мне пришлось переступить порог кухни, где меня встретили бы осуждающие взгляды, я бы напустила на себя отсутствующее выражение лица и еще раз подтвердила наблюдение Бернадетт о том, что я неприступна, и теорию Генри о том, что на самом деле что-то мне мешало. Саша, моя ассистентка, была лучом позитива, даже когда мне это казалось приторным. Но моя гордость или мои скрытые мазохистские наклонности привели к тому, что я не попросила ее принести кофе. Я ни о чем ее не просила, когда оцепенело вплыла в офис чуть позже десяти утра, кроме своих сообщений и последних файлов по слиянию бизнеса — того, которое я курировала с долбоебом. Я имею в виду, Бретта.
У меня были сообщения. На самом деле, несколько.
Моя химчистка была готова к отправке.
Моя мама хотела знать, почему я не отвечала на ее звонки, а затем напомнила мне, что никто из детей ее подруг не поступал так с ними — ладно, я только частично выполняла домашнее задание Генри. Я звонила ей. Иногда.
И Ракель, жена Шона, хотела знать, приду ли я на свадьбу в эти выходные. Да, та свадьба. Источник всех моих кошмаров и еще одна болезненная резь прямо между бровями, которая угрожала раскроить мне голову посередине. Я изо всех сил старалась не отвечать на звонки, отсюда и отвращение к телефонным звонкам моей матери и общее избегание моей семьи с тех пор, как в моем почтовом ящике появилась глупая, претенциозная открытка — не считая свадьбы Ракель и Шона.
Видите ли, помимо того, что я была причиной знакомства Дугласа Паттерсона с Пенелопой Каллимор, я также играла роль свахи для моего брата и его любимой невесты из Бостона. Ничего из этого не было преднамеренным. Шон зарабатывал на жизнь тем, что менял дома, но когда несколько лет назад разразился экономический спад, недвижимость не переезжала. Саша случайно услышала, как кто-то в офисе рассказывал о работе Пенелопы дизайнером интерьеров, когда они ремонтировали свою квартиру. Я подумала, что Пенелопа могла бы помочь с недвижимостью Шона и, в свою очередь, оказать положительное влияние на нашу младшую сестру Трину, которая на тот момент находилась в жизненном тупике, работая с Шоном. Дуги работал на Шона. Дуги встретил Пенелопу. Пенелопа познакомила Ракель с Шоном, и начался кошмар, которым теперь стала моя жизнь.
Называйте это судьбой, если верите в подобную чушь.
Не поймите меня неправильно, с Ракель все было в порядке, хотя она и была лучшей подругой Пенелопы. Ракель не была моим первоначальным выбором для моего брата, но за эти годы она подействовала на меня, как виски — острая на язык, с горьковатым привкусом, но ты всегда возвращаешься за добавкой. Она была дерзкой во всех смыслах этого слова, и, честно говоря, у нас было много общего, возможно, поэтому мы поначалу не ладили. Однако она делала Шона счастливым. Отвратительно. Их свадьба пять месяцев назад, если это вообще можно так назвать, учитывая их возраст, была необычным мероприятием — мои сестры, ма, ма Дуги, Дуги, принцесса Пенелопа, а также отпрыски Дуги и Пенелопы были их гостями в здании суда. Я чуть не сломала коренной зуб во время всего этого и избежала необходимости преломлять с ними хлеб, заставив Сашу позвонить мне с тщательно продуманной историей о том, что на работе что-то случилось. Меня никто не расспрашивал. Вот что они получили за то, что устроили мне спонтанную свадьбу в пятницу.
В любом случае, Шон и Ракель были счастливы, и хотя это была не сложная, пышная и традиционная португальская свадьба, которую мама хотела для своего рико фильо-королевского сына, — она выдала замуж одного из своих четверых детей и получала самый желанный приз из всех — внуков.
В то время как Шон и Ракель ранее наслаждались длительной помолвкой, внезапная спешка с бракосочетанием была вызвана тем, что Ракель неожиданно забеременела, и УЗИ показало не одно сердцебиение, а два, плюс мой брат был немного консервативен и боялся позора из-за рождения внебрачных детей. И под этим я подразумевала, что он не хотел давать маме повода для нытья и жалоб, иначе его самого понизили бы в должности с желанного места любимого ребенка. Тридцать три ему было или нет, но Шон был скрытным маменькиным сынком. Он был первым, кому она позвонила, когда ей что-то понадобилось, и, как хороший маленький мальчик, несмотря на то, что его рост значительно превышал шесть футов и двести с чем-то фунтов мускулов, мой брат души не чаял в каждой ее прихоти и нужде, оправдываясь тем, что — она одинока.