Он словно бросил ей в лицо ее же собственную ложь, и не было нужды говорить что-либо вслух.
А потом он широко улыбнулся, но улыбка не отразилась в глазах.
— Стало быть, нет смысла ни подтверждать что-то, ни отрицать, — сказал Харрис. — Так что не будем и стараться. По-моему, нам пора идти.
И он быстро поднялся, протянув руку Лайзе, чтобы помочь той встать, так что девушка не успела ни о чем подумать. И только когда она уже была на ногах и ее мягко развернули, чтобы снять слюнявчик тонкими пальцами, дразняще коснувшимися ее затылка, Лайза сообразила, насколько ловко он увел ее от дальнейшего обсуждения этой темы.
Девушка сбросила руку Харриса, но, пока она шла перед ним к двери, не зная, что делать: остаться с ним или взять такси и покончить со всем этим, как с дурной шуткой, ощущение его пальцев преследовало ее.
Прохладный вечерний ветерок слегка отрезвил Лайзу, и, невзирая на доводы рассудка, она замедлила шаг, позволив Харрису нагнать ее, и пошла с ним в ногу через площадь, а оттуда — в узкую аллею налево.
Джек не сделал попытки взять Лайзу за руку во время их короткой прогулки до театра, даже когда они переходили Брисбейн-стрит.
Она, наверное, сломает или отгрызет мне руку, подумал он. Если бы взгляды могли убивать, сегодня я был бы мертв уже дважды. Черт бы побрал Марион! — в неожиданном приступе гнева подумал Харрис, но, поразмыслив, благословил свою счастливую звезду за то, что мадам оказалась относительно мирно настроена. Черт бы побрал тебя самого, Джек Харрис! Было бы гораздо лучше, если бы во всей этой истории был хоть какой-то смысл…
Он ведь решил отвести свою новую знакомую в кафе просто для смеха, хотел посмотреть на ее реакцию, и теперь сокрушался, что все так стремительно пошло наперекосяк.
Уже не в первый раз мое так называемое чувство юмора приносит мне одни неприятности, размышлял Харрис, бросая искоса полные неприкрытого восхищения взгляды на идущую рядом с ним красивую женщину. Но на сей раз… он шантажом вынудил ее согласиться позировать — поддался импульсу и тут же об этом пожалел, хотя и не настолько, чтобы признаться в этом и дать задний ход. По крайней мере пока, хотя сегодняшний вечер обещал стать началом чего-то стоящего…
Харрис был уверен, что Лайза воспримет «обед» в кафе как шутку — он на это рассчитывал и сейчас был уверен, что она все так и поняла, во всяком случае, сначала. И это было чудесно, ибо подтверждало его первое впечатление о том, что Лайза не просто очаровательная женщина, она способна внести свою долю юмора в их сделку.
Впрочем, подтверждения и не требовалось. Человек, сумевший не утратить чувства юмора после такого поведения Забияки, справится с чем угодно. А чего стоят игры, которые она затеяла с магнитофоном! Странный способ начинать знакомство, зато безотказный.
Теперь же все изменилось. Объяснить свое отношение к Марион и, что гораздо важнее, к ребенку — это непростая задача, хотя это следовало сделать. Да он бы так и поступил, если бы не начал вдруг драматизировать ситуацию. Надо было выложить факты, и пусть сама разбирается.
Лайза Нортон не была ни слепой, ни глухой, она наверняка заметила поразительное сходство и наверняка сделала поспешные выводы или была на пути к тому.
Объяснения довольно простые. Да вот даются с трудом. Особенно учитывая, что именно этой женщине он предпочел бы давать их в подходящий момент, в нормальных обстоятельствах и нужными словами.
Что ж, этот шанс ты упустил, дружище, думал скульптор, пока они сидели в театре, словно два незнакомца в соседних креслах: оба смеются и аплодируют в нужных местах, но они не вместе.
А потом была долгая прогулка к дому Лайзы, и они по-прежнему оставались далекими друг от друга. Оба молчали и даже не пытались восстановить связь, возникшую между ними прежде.
Необходимые слова прощания они тоже произнесли как чужие. Джек Харрис направился к машине, качая головой при мысли о том, как все глупо получилось, и удивляясь собственной дурости.
— Словно люди, которые в первый раз видят друг друга, и ничего между ними нет и быть не может, — пробормотал он, отправляясь в обратный путь, и горько рассмеялся. У него в жизни не было свиданий с женщинами, с которыми он бы знакомился таким необычным способом, и что-то подсказывало, что у Лайзы — тоже.
Лайза прямо с порога прошла в ванную, сбрасывая на ходу одежду и думая лишь об одном — как бы смыть с себя неприятный осадок этого вечера. И только когда она лежала в постели, уверенная, что не заснет, едкие замечания Джека Харриса стали прокручиваться у нее в мозгу, как заигранная пластинка.