- Не уверен, - возразил Пес.
- У нас мало времени, - повторил Паук.
- Нам вообще нечего тут делать, - решительно произнес Шар. - Нас посылали не за этим, так что пошли отсюда.
- Раз мы здесь, - сказал Пес, - будет некрасиво просто взять и уйти.
- Тогда за работу, - буркнул Паук. - Давайте разгрузим корабль.
- Если вы не против, - сказал Человек, - я хотел бы побродить по окрестностям. Пройдусь, погляжу, что и как.
- Я с тобой, - вызвался Пес.
- Спасибо, - отозвался Человек, - но в том нет никакой необходимости.
Товарищи отпустили его. С вершины холма они наблюдали за тем, как он спустился по склону и направился к таинственным зданиям, а потом принялись за активацию роботов. Когда на закате они вернулись на холм, Человек поджидал их: он сидел на гребне и смотрел на деревню. Он не стал спрашивать о том, что им удалось отыскать. Казалось, ему все известно и так, хотя он всего лишь прошелся по деревне и никуда не ездил.
- Странно, - проговорил Пес. - Ни намека на что-либо необычное, ни единого свидетельства прогресса. Скорее они регрессировали. Ровным счетом ничего оригинального.
- Я видел машины, - сказал Человек, - домашние приспособления, бытовая техника.
- Больше ничего и нет, - откликнулся Паук.
- Людей тоже нет, - добавил Шар. - Ни следа сколько-нибудь разумной жизни.
- Специалистам, когда они прилетят, может повезти больше нашего, - заметил Пес.
- Сомневаюсь, - бросил Паук.
Человек отвел взгляд от поселения и посмотрел на товарищей. Пес как будто извинялся, что находки, пустяковые сами по себе, не сулили ничего утешительного, Да, Пес и впрямь извинялся, потому что в его сознании сохранилась некая толика былой верности человеку. Беспрекословное послушание и всепрощающая любовь остались в далеком прошлом, однако у собак из поколения в поколение передавалась привязанность к существам, перед которыми преклонялись их предки. Паук, похоже, был доволен, доволен тем, что не обнаружил каких-либо следов человеческого величия, что теперь на человечестве можно поставить крест и загнать людей туда, откуда они будут с замиранием сердца следить за возвышением пауков и прочих разумных тварей. Шару же, очевидно, было все равно. Он парил в воздухе рядом с головой Пса и всем своим видом выказывал равнодушие к участи человечества. Его заботило только одно: чтобы выполнялись намеченные планы, достигались поставленные цели, а развитие шло по нарастающей. Вне сомнения, он уже стер из памяти эту деревню и сведения о людях-мутантах, наверняка перестал считать их фактором, способным повлиять на прогресс.
- Пожалуй, я задержусь здесь, - сказал Человек, - если вы, конечно, не возражаете.
- Не возражаем, - отозвался Шар.
- Темнеет, - предостерег Паук.
- Скоро появятся звезды, - проговорил Человек, - может статься, даже луна. Вы не заметили, у планеты есть луна?
- Не заметили, - ответил за троих Паук.
- Пора готовиться к отлету, - сказал Пес. - Я позову тебя, когда мы соберемся улетать.
На западе еще догорал закат, а небосвод уже усыпали звезды. Сперва проступили самые яркие, за ними те, что потусклое, и, наконец, в небе засверкали мириады огней. Луны, к сожалению, не было, а если она и была, то предпочитала не показываться.
Сумерки принесли с собой прохладу. Человек набрал деревяшек обломившихся сучьев, сухого кустарника и кусков, которые выглядели так, словно их когда-то обрабатывали - и развел костер. Тот получился небольшим, но вполне достаточным, чтобы разогнать мрак; Человек подсел поближе к огню, ища не столько тепла, сколько дружеского участия. Он сидел у костра и глядел на деревню. Что-то не так, твердил он себе, величие человеческой расы не могло исчезнуть бесследно. Ему было грустно, он страдал от одиночества, навеянного пребыванием на чужой планете, под незнакомыми созвездиями, а еще тем, что надежда, манившая в неизведанную даль, оказалась призрачной, упования рассыпались в прах: его сородичи так и не сумели подняться над собой. Машинники на задворках империи, основанной не людьми, а Псами, Пауками, Шарами и прочими созданиями, которых поистине невозможно описать! Но ведь человечество славилось не одними машинами! Оно шло к своей судьбе, а машины просто помогали перекинуть мост к тому времени, когда эта судьба станет доступной восприятию. Да, в борьбе за выживание машины были, можно сказать, необходимы, но суть-то не в них; вовсе не они конечная цель развития, идеал, к которому стремились люди.
Пес возник из темноты, уселся рядом с Человеком и тоже стал смотреть на деревню, кипение жизни в которой затихло в незапамятные времена. Блики пламени отражались на его лоснящейся шкуре, он был прекрасен, и в нем по-прежнему ощущалась некая первобытная, унаследованная от предков дикость. В конце концов он нарушил тишину, нависшую над миром и как бы проникшую в его естество.
- Хорошо, - сказал он. - Я редко развожу огонь.
- Огонь был первым шагом, - отозвался Человек, - первой ступенькой. Он для меня как символ.
- У нас, псов, свои символы. Они есть даже у пауков. А вот Шар не знает, что это такое.
- Мне жаль его, - проговорил Человек.
- Не растравляй себя, - посоветовал Пес. - Между прочим, Шар жалеет тебя. Он жалеет всех, кто не похож на него.
- Когда-то мы испытывали подобные чувства, - сказал Человек, - но теперь уже нет.
- Пора улетать, - сообщил Пес. - Я знаю, ты хотел бы остаться, но...
- Я остаюсь, - перебил Человек.
- Ты не можешь, - возразил Пес.
- Я остаюсь, - повторил Человек. - Вы вполне обойдетесь без меня.
- Я предполагал, что ты останешься, - произнес Пес. - Принести твои вещи?
- Будь настолько добр, - ответил Человек. - Мне не хочется идти самому.
- Шар рассердится, - предупредил Пес.