— Что у вас, майор? — повернулся следователь к Середину.
— Отработали следы-вмятины, они вели к забору, потом к роще, дальше теряются. Судя по вмятинам, следы принадлежат человеку высокому, метр восемьдесят пять и больше, размер ноги предположительно 42 — 43.
— Леонид Павлович, — Наумов записал в блокноте цифры, — представь себе утро, по лесу идет человек в полиэтиленовых мешках на ногах. Ты бы его запомнил?
— Твоя правда, Олег Сергеевич, будем искать.
— Ты должен бросить людей для опроса всех жителей окрестных поселков.
— Тебе легко говорить. Ты что, думаешь, у меня на территории только это убийство? Сам же на «земле» работал…
— Работал я в районе, это точно. Только я тебя прошу, пусть твои ребята поговорят.
— Они постараются, — мрачно сказал Середин.
— А вы чем нас порадуете, товарищ Сытин? — Следователь достал сигарету, но прикуривать не стал, только понюхал.
— Я говорил с соседями. О Бурмине говорят только хорошее… Гости к нему приезжали. Видели, например, актера Самсонова и писателя Виктора Горелова…
— Вот она, слава-то, — мрачно сказал Середин, — нас никто в лицо не знает.
— Ну, ты не скромничай. Тебя вся шпана в районе издали узнает, — засмеялся Олег. — Так что кесарю кесарево, а слесарю слесарево. Продолжай, Сытин.
— Но позавчера приезжал некто на автомобиле «Вольво» универсал, синего цвета. Высокий блондин, спортивного вида, в летней светло-синей куртке, в голубой рубашке и голубых итальянских брюках.
— Может, в финских? Или шведских? Или фабрики «Большевичка»? — прищурился Наумов.
— Сосед, некто Владимир Грушин, товаровед из «Березки»…
— Понял. Ирония неуместна. Источник надежный…
— Человек этот, — продолжал Сытин, — прошел на дачу. Потом послышался шум, вроде как драка. Грушин подбежал к забору и увидел, что приезжий поднимается с земли. Лицо его было в крови, куртка разорвана. Он быстро пошел к калитке, а у забора крикнул:
— Помни, падло, тебе не жить!
Бурмин ответил:
— Ты свое жулье в «Континентале» пугай. Увидишь меня, на другую сторону переходи.
— Приметы есть? — Наумов даже встал от возбуждения.
— Рост около 188, хорошо сложенный, коротко стриженный блондин лет тридцати восьми — сорока.
— Номер машины Грушин запомнил?
— Номер старый, черный ММЗ-00-09.
— Так не бывает, — засмеялся Олег, — Грушин твой — гений. Ему не в «Березке» тряпки перекладывать, а в сыске работать.
— Пригласите его, — сказал следователь, — я хочу закрепить показания.
— Номер установлен? — спросил Наумов.
— Конечно. Ладоньщиков Вячеслав Иванович. Новодевичий проезд, дом 6, квартира 36.
— Это понятно, — усмехнулся Александр Петрович, — куртка, рубашка, брюки итальянские. Только откуда у этого Ладоньщикова «Намбу» с глушителем?
— Откуда? — Сытин торжествующе посмотрел на эксперта. — А откуда Серега-Золотой взял автомат «Стен»?
Этим оружием в Западной Белоруссии были вооружены подразделения националистов.
— Мало у нас стволов по рукам ходит? Вы, Александр Петрович, — неисправимый скептик.
— Я практик и реалист. А глушитель?
— Сейчас и не такое за полсотни сделают. Я бы на вашем месте не так увлекался. Как вы считаете, Олег Сергеевич?
Наумов молчал. Он не слышал, что говорят. Одна мысль неотступно билась в нем: неужели это все так просто?
— Сытин! Созвонись с отделением, — сказал Олег, — пусть пришлют людей к Ладоньщикову. Оружие?
— Со мной. — Сытин хлопнул себя по боку.
— Едем.
— Ну, — сказал он шоферу, — жми.
Яростно взревела сирена, и машина, рванув с места, понеслась по узким улочкам дачного поселка.
Теперь Олег не думал о скорости. Он восстанавливал в памяти дома Новодевичьего проезда, прикидывая, в каком из них живет Ладоньщиков. Если повернуть с Савиновской набережной, то они окажутся слева. Справа парк, пруды, монастырь. Слева маленькое кафе, булочная, магазин «Молоко». Один из домов ремонтируют. Часть улицы перегородили вагончики-бытовки.
— Олег Сергеевич, — спросил шофер, — никак нашли?
— Не знаю.
— Хорошо бы найти, — он чуть тронул руль, и машина перестроилась в свободный ряд, — такого никогда не было. Утром убили, к вечеру нашли.
— Всякое было.
Олег смотрел в окно, видел, как надвигается на него Москва. Дома неслись навстречу стремительно и неотвратимо. Начался проспект Маршала Гречко, потом на лобовое стекло легла тень Триумфальной арки.
На Савиновской набережной Олег сказал шоферу:
— Выключи сирену.
Шофер недовольно вздохнул и выключил спецсигнал.
— Слава богу, — усмехнулся Наумов, — будто примус выключили.
Шофер недовольно молчал. Он, как и все водители милиции, обожал сирены, мигалки, усилители.
На тротуаре у дома шесть стоял капитан милиции лет сорока и молодой парнишка в штатском.
Увидев подъехавшую машину, они подошли.
— Майор Наумов, — представился Олег.
— Капитан Борохов, участковый инспектор, а это оперуполномоченный Сизухин. Что это, товарищ майор, кляузами Ладоньщикова уже областное управление занимается?
— Какими кляузами?
— Так он, товарищ майор, — вмешался в разговор Сизухин, — во все инстанции на отца пишет.
— Отец его, — степенно продолжал Борохов, — известный полярный летчик. Заслуженный человек.
— А при чем тут Ладоньщиков? — спросил Наумов.
— Да вот какое дело, — усмехнулся Борохов, — Ладоньщиков — майор в отставке, в КБ работал, но пьет сильно, его и попросили. Так ему денег не хватает, он у отца требует долю наследства. Часть дачи, часть машины.
— У живого?…
— Конечно.
— А сколько у него пенсия?
— Девятнадцать бутылок коньяка.
— То есть?