— Но вѣдь это вы сдѣлали! — воскликнулъ Маркъ. — Будущность Франціи создана вами. Въ каждой изъ тѣхъ общинъ, которыя вы перечислили, работаютъ ваши ученики. Жули, котораго мы видимъ здѣсь, преобразовываетъ Мальбуа, получивъ отъ васъ и знанія, и силу, и вѣру въ истинное значеніе своей миссіи. Мы всѣ — ваши духовныя дѣти, миссіонеры, которыхъ вы разослали въ глухіе уголки Франціи, чтобы учитъ и просвѣщать народъ. Если онъ наконецъ проснется, если онъ проникнется чувствомъ истиннаго достоинства, постигнетъ истинное равенство и справедливость, то это случится благодаря тому, что ваши ученики создали всюду просвѣщенныхъ гражданъ, преданныхъ своему отечеству. Вы — великій работникъ на пути прогресса, создать который возможно лишь при помощи знанія и разумной энергіи.
Жули и Миньо присоединились къ мнѣнію Марка и воскликнули съ энтузіазмомъ:
— Да, да, вы — нашъ отецъ, мы всѣ — ваши дѣти; народъ будетъ такимъ, какимъ сдѣлаетъ его учитель, а учитель будетъ такимъ, какимъ создастъ его нормальная школа.
Сальванъ, тронутый, пытался протестовать со своею обычною скромностью.
— Друзья мои, — сказалъ онъ, — не преувеличивайте моихъ заслугъ. Такіе люди, какъ я, встрѣчаются всюду, и они всегда будутъ, если имъ разрѣшатъ дѣйствовать… Даже такой человѣкъ, какъ Морезенъ, поневолѣ идетъ тѣмъ же путемъ. Для меня гораздо важнѣе другое явленіе, о которомъ вы не упомянули: въ нормальной школѣ замѣчается большой наплывъ учениковъ. Меня всегда мучило плохое положеніе учителей: имъ платили гроши, и они не могли занять подобающее имъ мѣсто. Но съ тѣхъ поръ, какъ содержаніе учителей повышено, съ тѣхъ поръ, какъ учебный персоналъ завоевалъ себѣ всеобщее уваженіе, наплывъ желающихъ поступить въ нормальную школу такъ великъ, что между ними можно всегда выбирать самыхъ достойныхъ!.. Если я и оказалъ странѣ небольшія услуги, то повѣрьте, что я вознагражденъ за нихъ сторицею, видя, что мое дѣло процвѣтаетъ и находитъ достойныхъ представителей. Теперь я лишь простой зритель и готовъ рукоплескать вамъ отъ чистаго сердца; я счастливъ здѣсь, въ своемъ уединеніи, забытый всѣми, за исключеніемъ васъ, мои дорогія дѣти.
Всѣ присутствующіе были глубоко тронуты его словами; окружающая природа, зелѣнѣющая даль наполняли сердца радостнымъ восторгомъ; въ вечерней прохладѣ розы сладко благоухали.
Съ тѣхъ поръ, какъ Маркъ и Женевьева устроились въ Жоявилѣ, Луиза проводила съ ними всѣ каникулы. Послѣ занятій въ нормальной школѣ въ Фонтене, она съ радостью отдыхала два мѣсяца въ тѣсномъ общеніи съ родителями и братомъ Климентомъ. Луиза быстро развивалась и крѣпла умственно и нравственно; она обожала свои занятія. Братъ ея Климентъ пока еще учился въ школѣ своего отца: Маркъ былъ того мнѣнія, что дѣти всѣхъ классовъ должны получать одно общее первоначальное воспитаніе и обученіе, которое должно служить основаніемъ для дальнѣняіаго образованія, смотря по способностямъ каждаго. Онъ мечталъ о томъ, что его сынъ современемъ поступитъ въ нормальную школу въ Бомонѣ, потому что Франція еще долго будетъ нуждаться въ мужественныхъ работникахъ на нивѣ начальнаго обученія, и положеніе школьнаго учителя по праву — самое почетное въ странѣ. Луиза вполнѣ раздѣляла воззрѣнія своего отца и считала для себя честью занять мѣсто простой школьной учительницы. Какъ только она кончила курсъ и получила свой дипломъ, она была очень порадована назначеніемъ помощницей въ школу мадемуазель Мазелинъ, въ Мальбуа; она вѣдь была ея первой наставницей, и Луиза искренно ее любила.
Луизѣ минуло девятнадцать лѣтъ, когда она кончила курсъ. Сальванъ просилъ Де-Баразера назначить ее помощницей въ школу мадемуазель Мазелинъ, и это назначеніе прошло почти незамѣченнымъ. Времена перемѣнились, и теперь имена Симона и Фромана не возбуждали больше такого неистоваго негодованія, какъ прежде. Шесть мѣсяцевъ спустя Де-Баразеръ осмѣлился назначить въ помощники Жули Жозефа, сына Симона, который два года тому назадъ кончилъ курсъ нормальной школы въ Бомонѣ, съ отличнымъ аттестатомъ, и началъ свою дѣятельность, какъ учитель, въ Дербекурѣ. Назначеніе его въ Мальбуа представляло лишь ничтожное повышеніе, но все же было довольно рискованно опредѣлить его въ ту самую школу въ Мальбуа, гдѣ служилъ его отецъ; это явилось какъ бы реабилитаціей его имени. Его назначеніе произвело нѣкоторую смуту; клерикалы пытались возбудитъ неудовольствіе родителей; но вскорѣ новый помощникъ учителя заслужилъ всеобщую симпатію: онъ держался очень скромно, отлично занимался съ учениками и проявлялъ много дѣятельной энергіи. Вскорѣ случилось еще событіе, которое являлось показателемъ настроенія умовъ въ Мальбуа. Обѣ вдовы Миломъ попрежнему содержали писчебумажную лавочку, но теперь роли перемѣнились. Вдова старшаго брата, Эдуарда, совершенно устранилась отъ продажи, уступивъ свое мѣсто госпожѣ Александръ, матери Себастіана, и скрывалась въ маленькой комнаткѣ за лавкой, гдѣ прежде сидѣла ея невѣстка. Произошло это оттого, что покупатели стали другіе, — они принадлежали къ партіи свѣтской школы, а клерикаловъ становилось все меньше; старшая госпожа Миломъ всегда заботилась исключительно о процвѣтаніи дѣла и потому сейчасъ же уступила свое мѣсто, замѣтивъ, что госпожа Александръ пріятнѣе для новыхъ кліентовъ и что дѣла лавочки только выиграютъ отъ такой перемѣны. Появленіе другой сестры за прилавкомъ указывало на то, что дѣла школы братьевъ приходятъ въ упадокъ. Сынъ госпожи Эдуардъ, Викторъ, доставлялъ ей много непріятностей; онъ дослужился до чина сержанта и затѣмъ впутался въ очень непріятную исторію; зато госпожа Александръ могла смѣло гордиться своимъ сыномъ, бывшимъ ученикомъ Симона и Марка и товарищемъ Жозефа по нормальной школѣ; онъ вотъ уже три года занималъ мѣсто помощника учителя въ Рувиллѣ. Вся эта молодежь — Себастіанъ, Жозефъ и Луиза, выросшіе вмѣстѣ, теперь выступили на жизненное поприще, полные энергіи и жажды дѣятельности; они были очень симпатичные, серьезные не по годамъ, благодаря перенесеннымъ страданіямъ и могли съ честью продолжать дѣло своихъ отцовъ, за которое они боролись съ такою мужественною энергіею.