Въ сентябрѣ простой, веселый домикъ стоялъ готовый среди небольшого садика, огороженнаго рѣшеткой со стороны сѣвера. Ожидаемый постоялецъ могъ въѣхать въ него: все было готово къ его пріему. Только доска съ надписью, прибитая надъ дверью, была завѣшена холстомъ и какъ бы не окончена. Но это и былъ тотъ сюрпризъ, раскрыть который предстояло въ послѣднюю минуту. Адріенъ отправился въ Пиренеи, чтобы все объяснить Давиду и Симону. Жену его, истощенную болѣзнью, рѣшено было перевезти раньше, при содѣйствіи ея дѣтей, Жозефа и Сары. Затѣмъ, въ назначенный день, долженъ былъ пріѣхать Симонъ, вмѣстѣ съ братомъ; на станціи желѣзной дороги имъ была приготовлена оффиціальная встрѣча, послѣ чего они должны были прослѣдовать въ домъ, подаренный Симону гражданами города, гдѣ его дожидалась семья и самые близкіе друзья. Наконецъ назначенъ былъ и день его пріѣзда, воскресенье двадцатаго сентября. Погода стояла великолѣпная; солнце освѣщало городъ яркимъ осеннимъ блескомъ. Всѣ улицы Мальбуа были украшены цвѣтами: для этой цѣли были опустошены всѣ окрестные сады. Поѣздъ приходилъ въ три часа, но уже съ утра всѣ улицы Мальбуа были запружены веселою праздничною толпою; всюду раздавались пѣсни, смѣхъ, и эта толпа постоянно пополнялась крестьянами и крестьянками со всей округи. Уже въ полдень невозможно было протолкаться на площадь передъ домомъ: здѣсь собрались рабочія семьи сосѣднихъ кварталовъ. Всѣ окна сосѣднихъ доловъ были открыты настежь, и всюду виднѣлись оживленныя, радостныя лица; весь народъ горѣлъ желаніемъ въ побѣдныхъ крикахъ выразить свой восторгъ наступившему наконецъ торжеству справедливости. Зрѣлище было и торжественное, и вмѣстѣ съ тѣмъ трогательное.
Маркъ и Женовьева съ утра пріѣхали изъ Жонвиля, въ сопровожденіи сына Климента, Шардотты и ихъ дочери Люсіенны. Они должны были ожидать пріѣзда Симона въ саду, окруживъ дружескимъ кружкомъ госпожу Симонъ, ея дѣтей Жозефа и Сару, внучатъ Франсуа и Терезу и правнучку, маленькую Розу. Луиза находилась, конечно, около своего мужа Жозефа, а Себастіанъ — около своей жены Сары. Тутъ находились четыре поколѣнія, выросшія отъ дѣтей невинно осужденнаго и его лучшаго защитника. Здѣсь же были отведены мѣста оставшимся въ живыхъ, славнымъ борцамъ за возстановленіе справедливости, Сальвану, мадемуазель Мазелинъ, Миньо, а также работникамъ, желавшимъ принести покаяніе за прежнія заблужденія и недостатокъ мужества, семьямъ Бонгаровъ, Долуаровъ и Савеновъ. Ходили слухи, что Дельбо, герой и адвокатъ обоихъ процессовъ, состоявшій уже четыре года министромъ внутреннихъ дѣлъ, выѣхалъ навстрѣчу Симона и Давида и хотѣлъ проводить ихъ въ Мальбуа. Одинъ лишь мэръ, съ делегаціей отъ муниципальнаго совѣта, долженъ былъ встрѣтить обоихъ братьевъ на станціи и привести ихъ къ дому, украшенному гирляндами и флагами. Маркъ подчинился этой программѣ и ждалъ около дома вмѣстѣ съ семьей, хотя и чувствовалъ страстное желаніе скорѣй обнять своего дорогого друга, виновника торжества.
Пробило два часа; оставалось ждать еще часъ. Толпа все возрастала. Маркъ вышелъ изъ сада и подходилъ къ разнымъ группамъ народа, желая слушать ихъ рѣчи, весело раздававшіяся подъ лучами солнца. Разговоръ шелъ исключительно о прошломъ таинственномъ происшествіи, объ осужденіи невиннаго, что было совсѣмъ непонятно молодому поколѣнію; оно громко высказывало свое негодованіе, между тѣмъ какъ старики, свидѣтели этого дѣла, старались оправдать себя туманными разсужденіями, признаваясь, что плохо понимали дѣло и были сбиты съ толку. Теперь, когда истина восторжествовала въ полномъ блескѣ, дѣти и внуки не могли понять, какимъ образомъ и ихъ отцы, и дѣды могли не разобраться въ такомъ простомъ дѣлѣ и допустили столь чудовищную несправедливость, подъ прикрытіемъ ослѣпленнаго эгоизма. Конечно, многіе изъ старцевъ и теперь дивились, какъ это они могли увлечься такою очевидною ложью, и такой отвѣтъ служилъ лучшимъ доказательствомъ, какъ велика была въ то время сила лжи надъ невѣжествомъ массъ.