Маркъ, изнемогая отъ волненія, слѣдилъ за приближающимся экипажемъ; ему вспомнился ужасный день ареста Симона, когда толпа провожала его оскорбительными криками; зато теперь она вся слилась въ одинъ братскій порывъ восторга. Тогда Симонъ, въ отвѣтъ на всѣ оскорбленія, кричалъ одно: «Я невиненъ! Я невиненъ!» И вотъ, наконецъ, послѣ столькихъ лѣтъ эта невинность возсіяла яркимъ свѣтомъ, и обновленное человѣчество, дѣти, внуки и правнуки его бывшихъ обвинителей искупали искреннею любовью и горячими рукоплесканіями слѣпую злобу своихъ дѣдовъ и отцовъ.
Наконецъ коляска остановилась у воротъ, и всѣ смотрѣли со слезами на глазахъ, какъ Симонъ вышелъ изъ экипажа, поддерживаемый братомъ Давидомъ, который выглядѣлъ еще довольно бодрымъ. Симонъ былъ уже почти тѣнью самого себя; лицо его, истомленное страданіемъ, носило печать духовной красоты и было окружено ореоломъ бѣлоснѣжныхъ волосъ. Онъ улыбкой поблагодарилъ Давида за его помощь, и оба брата, среди возобновившихся восторженныхъ привѣтствій, стояли рядомъ, соединенные общимъ геройскимъ страданіемъ. Затѣмъ изъ экипажа вышли Савенъ и Дельбо; Дельбо горячо привѣтствовали, какъ бывшаго мужественнаго защитника, который не побоялся бороться за истину, въ то время, когда ему за это чуть не угрожали смертью. Съ тѣхъ поръ онъ много работалъ на пользу будущаго разумнаго человѣчества. Маркъ вышелъ навстрѣчу Симону и Давиду, за которыми слѣдовалъ Дельбо, и всѣ четверо съ минуту остановились на порогѣ дома. Тогда восторгъ толпы достигъ высшихъ предѣловъ; радостные возгласы огласили всю площадь и разносились далеко по окрестностямъ. Народъ привѣтствовалъ трехъ героевъ-борцовъ и несчастнаго страдальца, котораго они освободили наконецъ отъ страшныхъ мученій и вернули въ родной городъ. Такое зрѣлище было поистинѣ величественное. Увидѣвъ Марка, Симонъ бросился ему на шею, и они оба невольно разрыдались.
— Благодарю тебя, вѣрный товарищъ, — шепталъ Симонъ. — Ты — мой второй братъ: ты спасъ мою честь и честь моихъ дѣтей.
— Дорогой другъ, — отвѣчалъ Маркъ, обнимая его, — я только помогалъ Давиду. Побѣдила одна лишь истина. Взгляни на этихъ дѣтей: они выросли въ разумныхъ понятіяхъ о справедливости.
Вся семья собралась здѣсь, въ саду; всѣ четыре поколѣнія ожидали возвращенія торжествующаго главы, послѣ столькихъ лѣтъ страданій. Его жена, Рахиль, и жена лучшаго друга и защитника, Женевьева, стояли рядомъ. За ними Жозефъ и Луиза, Сара и Себастіанъ съ дѣтьми: Франсуа и Терезой, у которыхъ была дочка Роза. Тутъ же находились и Климентъ съ Шарлоттой и дочкой Люсіенной. Всѣ плакали отъ умиленія и обмѣнивались горячими поцѣлуями. Внезапно раздалось чудное нѣжное пѣніе. Это пѣли ученики и ученицы школъ Жозефа и Луизы, привѣтствуя бывшаго наставника школы въ Мальбуа. Слова пѣсни были необыкновенно трогательны; въ нихъ звучала и нѣжность, и любовь, и надежда на лучшее будущее, когда исчезнутъ всѣ язвы общественной несправедливости. Пуслѣ окончанія пѣнія изъ группы учениковъ выступилъ мальчикъ и поднесъ Симону букетъ отъ школьниковъ.
— Благодарю тебя, мой другъ. Какой ты чудный ребенокъ! Чей ты сынъ?
— Я — Эдмонъ Долуаръ, сынъ Жюля Долуаръ, учителя. Мой отецъ стоитъ вонъ тамъ, рядомъ съ господиномъ Сальваномъ.
Когда мальчикъ отошелъ, къ Симону подошла дѣвочка и поднесла ему букетъ отъ женскаго отдѣленія школы.
— О дорогая крошка, благодарю тебя. Кто же ты?
— Я — Жоржетта Долуаръ, дочь Адріена Долуаръ и Клеръ Бонгаръ; смотрите, тамъ стоятъ мои родители, бабушка и дѣдушка, и дяди, и тети.
Послѣ нея къ Симону подошла Люсіенна Фроманъ и поднесла Симону букетъ отъ имени самаго младшаго члена семьи — Розы Симонъ, которую она держала на рукахъ.