Маркъ провелъ очень плохое утро: имъ снова овладѣли всевозможныя сомнѣнія, Онъ рѣшилъ идти къ Симону только вечеромъ, послѣ похоронъ, а пока пошелъ бродить по городу; его поразило, что городъ точно спалъ, насыщенный всевозможными ужасами и ожидая еще новыхъ зрѣлищъ. За завтракомъ Маркъ немного успокоился, прислушиваясь къ лепету своей Луизы, очень оживленной и веселой; къ концу завтрака Пелажи, подавая чудный пирогъ со сливами, не могла удержаться, чтобы не сообщить съ торжествующимъ видомъ послѣднюю новость:
— Знаете, сударыня, — обратилась она къ госпожѣ Дюпаркъ, — наконецъ-то добрались до этого грязнаго жидюги. Его сейчасъ заберутъ, этого злодѣя… Пора, давно пора…
Маркъ поблѣднѣлъ и спросилъ:
— Симона забираютъ? Откуда вы это знаете?
— Всѣ объ этомъ говорятъ, сударь. Мясникъ, что живетъ напротивъ, уже побѣжалъ туда, чтобы видѣть, какъ его заберутъ.
Маркъ бросилъ салфетку на столъ, всталъ и вышелъ изъ комнаты, не притронувшись къ куску пирога, который лежалъ у него на тарелкѣ. Дамы очень оскорбились такимъ неприличнымъ поступкомъ. Даже сама Женевьева казалась этимъ недовольной.
— Онъ совсѣмъ съ ума сошелъ, — сухо замѣтила госпожа Дюпаркъ. — Ахъ, моя бѣдная крошка, я давно предвидѣла, что тебѣ предстоятъ непріятности. Гдѣ нѣтъ религіи, — тамъ нѣтъ и счастья.
Очутившись на улицѣ, Маркъ сейчасъ же замѣтилъ, что происходитъ нѣчто необыкновенное. Всѣ торговцы стояли у дверей своихъ лавокъ, люди куда-то бѣжали, раздавались крики, похожіе на дикій и бѣшеный шумъ бури, который все приближался. Маркъ поспѣшно завернулъ въ Короткую улицу, и, замѣтивъ обѣихъ вдовъ Миломъ и ихъ дѣтей у порога лавочки, очевидно, заинтересованныхъ тѣмъ, что происходило, онъ подбѣжалъ къ нимъ, желая хоть отъ нихъ заручиться оправдательнымъ показаніемъ.
— Неужели это правда? — закричалъ онъ имъ. — Господина Симона арестуютъ?
— Да, господинъ Фроманъ, — отвѣтила младшая вдова своимъ тихимъ голосомъ. — Только что проѣхалъ полицейскій комиссаръ.
— И знаете ли что, — продолжала другая вдова рѣшительнымъ голосомъ, посмотрѣвъ Марку прямо въ глаза и какъ бы предупреждая вопросъ, который она прочла въ его глазахъ, — ту пропись, о которой говорилъ Себастіанъ, Викторъ никогда не имѣлъ въ рукахъ. Я спрашивала его и увѣрена, что онъ не лжетъ.
Ребенокъ поднялъ голову и спокойно посмотрѣлъ на Марка наглымъ взоромъ.
— Нѣтъ, я не лгу.
Маркъ почувствовалъ, что сердце его похолодѣло; обернувшись къ младшей вдовѣ, онъ произнесъ:
— Но что же говорилъ вашъ сынъ? Вѣдь онъ видѣлъ прописи у кузена? Онъ самъ сказалъ вамъ объ этомъ.
Мать Себастіана видимо сконфузилась и не нашлась, что отвѣтить. Ея сынокъ, такой нѣжный и боязливый, спрятался въ юбкахъ матери и закрылъ въ нихъ лицо; она разглаживала его волосы ласковой и дрожащей рукой, точно оберегая его отъ какой-то надвигающейся бѣды.
— Конечно, конечно, господинъ Фроманъ, онъ говорилъ, что видѣлъ; но вѣдь дѣти часто болтаютъ зря; онъ не помнитъ навѣрное, онъ думаетъ, что ошибся. Вы понимаете, нельзя же придавать значеніе словамъ ребенка.
Не желая долѣе разспрашивать этихъ женщинъ, Маркъ обратился къ самому мальчику:
— Это правда, что ты не видѣлъ прописи? Нѣтъ ничего на свѣтѣ хуже лжи, — помни это, мой другъ.
Но Себастіанъ не отвѣтилъ ему ни слова, а еще больше забился въ складки платья и, наконецъ, разрыдался. Очевидно, что госпожа Миломъ запретила мальчику говорить объ этомъ; сестры рѣшили молчать, боясь потерять часть своихъ покупателей, если онѣ станутъ опредѣленно на чью-нибудь сторону. Она, впрочемъ, нашла возможнымъ дать Марку нѣкоторыя разъясненія.
— Видите ли, господинъ Фроманъ, мы собственно ни съ кѣмъ не хотимъ ссориться; намъ нужно угождать всѣмъ, иначе мы лишимся покупателей. Что касается Симона, то я должна замѣтить, что всѣ обстоятельства слагаются противъ него. Какъ это онъ вдругъ опоздалъ на поѣздъ, бросилъ свой обратный билетъ, пришелъ домой пѣшкомъ, цѣлыхъ шесть километровъ, и не встрѣтилъ ни одной души? Потомъ, вы знаете, мадемуазель Рузеръ ясно слышала шумъ около одиннадцати часовъ, минутъ за двадцать, между тѣмъ какъ онъ утверждаетъ, что вернулся часомъ позже. Объясните мнѣ еще, какъ это случилось, что господину Миньо пришлось его разбудить утромъ, въ девятомъ часу, когда онъ обыкновенно вставалъ очень рано?.. Что-жъ, быть можетъ, онъ и оправдается; будемъ надѣяться, ради его же пользы.