Всѣ эти доказательства здравой логики не могли, конечно, служить прямой уликой; съ этимъ Маркъ долженъ былъ согласиться и признаться съ истиннымъ отчаяніемъ, что всѣ его стремленія раскрыть истину разбивались передъ таинственными силами противной стороны, которая съ каждымъ днемъ создавала новыя препятствія на его пути.
— Скажите, — спросилъ его Дельбо, — вы не подозрѣваете ни брата Фульгентія, ни отца Филибена?
— О, нѣтъ! — отвѣтилъ тотъ. — Я видѣлъ ихъ около убитаго въ то самое утро, когда было открыто преступленіе. Братъ Фульгентій несомнѣнно вернулся въ свою школу въ четвергъ вечеромъ, послѣ службы въ часовнѣ Капуциновъ. Это тщеславный и нѣсколько развинченный человѣкъ, не способный, однако, на такое звѣрское злодѣяніе… Что касается отца Филибена, то доказано, что въ тотъ вечеръ онъ не выходилъ изъ Вальмарійской коллегіи.
Наступило молчаніе. Маркъ продолжалъ, точно теряясь въ догадкахъ:
— Въ то утро, когда я подошелъ къ школѣ, въ воздухѣ носилось что-то такое, чего я не могъ понятъ. Отецъ Филибенъ поднялъ номеръ «Маленькаго Бомонца» и пропись, пропитанные слюной и прокушенные; я часто недоумѣвалъ, не воспользовался ли онъ этимъ короткимъ промежуткомъ времени, чтобы оторвать и скрыть уголокъ прописи, который могъ послужитъ уликой. Помощникъ Симона, Миньо, который видѣлъ пропись, говоритъ, что сперва онъ сомнѣвался, а теперь увѣренъ, что уголокъ былъ оторванъ.
— А изъ трехъ братьевъ, помощниковъ брата Фульгентія, Исидора, Лазаря и Горгія, вы никого не подозрѣваете? — спросилъ опять Дельбо.
Давидъ, который со своей стороны велъ тщательное разслѣдованіе и обладалъ тонкимъ уломъ и замѣчательнымъ терпѣніемъ, покачалъ головой.
— У всѣхъ троихъ есть алиби; десятки ихъ поклонниковъ доставятъ тому неопровержимыя доказательства. Первые два, очевидно, вернулись въ школу вмѣстѣ съ братомъ Фульгентіемъ. Братъ Горгій провожалъ одного изъ мальчиковъ; онъ вернулся домой въ половинѣ одиннадцатаго, — это подтверждается всѣми служащими въ школѣ, а также многими друзьями братьевъ, которые видѣли, какъ онъ возвращался домой.
Маркъ снова замѣтилъ, все съ тѣмъ же выраженіемъ человѣка, который вполнѣ увлеченъ стремленіемъ къ раскрытію истины:
— Этотъ братъ Горгій кажется мнѣ довольно подозрительнымъ, и я немало о немъ размышлялъ… Мальчикъ, котораго онъ провожалъ, — племянникъ кухарки Пелажи, служащей у родныхъ моей жены; я старался разспрашивать этого ребенка, но это лукавый, лживый и лѣнивый мальчикъ, и я не могъ добиться отъ него никакого толку… Да, фигура брата Горгія, вся его личность, постоянно меня преслѣдуетъ. Про него говорятъ, что онъ — грубый, чувственный, циничный человѣкъ, уродливый въ проявленіи своего благочестія; онъ проповѣдуетъ религію жестокости и уничтоженія. Ходятъ слухи, что у него когда-то были нечистыя дѣлишки съ отцомъ Филибеномъ и съ самимъ отцомъ Крабо… Братъ Горгій!.. Да, я думалъ одно время, что онъ и есть тотъ человѣкъ, котораго мы ищемъ. А затѣмъ я не могъ найти подтвержденія своей гипотезѣ.
— Безъ сомнѣнія, — подтвердилъ Дельбо, — братъ Горгій — довольно подозрительная личность, и я вполнѣ согласенъ, что вы стоите на вѣрномъ пути. Но благоразумно ли будетъ съ нашей стороны выступить противъ него съ обвиненіемъ, когда мы не можемъ представить никакой вѣской улики, а должны довольствоваться одними разсужденіями? Мы не найдемъ ни одного свидѣтеля въ пользу нашего дѣла: всѣ заступятся за него и обѣлятъ его отъ нашихъ богохульственныхъ обвиненій. Мнѣ невозможно защищать вашего брата, — продолжалъ Дельбо, — если мы не перенесемъ борьбу въ непріятельскій лагерь…. Обратите вниманіе на то, что единственная помощь, которая можетъ представлять для васъ нѣкоторую выгоду, должна исходить изъ церкви; всѣ говорятъ теперь о томъ, что прежнія недоразумѣнія между монсеньеромъ Бержеро и ректоромъ Вальмарійской коллегіи, всемогущимъ отцомъ Крабо, приняли теперь очень рѣзкую форму именно благодаря дѣлу Симона… По моему глубокому убѣжденію, отецъ Крабо и представляетъ собою ту таинственную пружину, которая незамѣтно приводитъ въ дѣйствіе всѣ хитросплетенія, предназначенныя для пагубы Симона. Я не подозрѣваю его въ томъ, что онъ совершилъ преступленіе; но увѣренъ, что онъ и есть та сила, которая оберегаетъ и скрываетъ отъ насъ истиннаго преступника. Если мы обрушимся прямо на него, то попадемъ въ самого главу заговора… Не забывайте, что на нашей сторонѣ будетъ самъ епископъ, — не открыто, само собою разумѣется; но и косвенная поддержка такого лица имѣетъ громадное значеніе.