Маркъ былъ настолько остороженъ, что не высказалъ своего мнѣнія.
— О, я ничего не предполагаю; это дѣло судебныхъ властей искать и найти преступника. Постель не смята; ребенокъ стоялъ въ рубашкѣ и, вѣроятно, собирался лечь спать; преступленіе, должно быть, было совершено очень скоро послѣ десяти часовъ. Мальчикъ занимался разсматриваніемъ картинокъ четверть, самое большее — полчаса времени. Потомъ онъ, вѣроятно, закричалъ, видя, что какой-то незнакомый человѣкъ лѣзетъ къ нему въ окно, и его крики могли быть услышаны… Вы ничего не сльшали, мадемуазель?
— Нѣтъ, ничего, — отвѣтила учительница. — Я легла около половины одиннадцатаго. Нашъ кварталъ очень тихій. Меня разбудила гроза около часу ночи.
— Свѣча очень мало горѣла, — замѣтилъ Миньо.: — Убійца задулъ ее, вѣроятно, выскакивая въ окно, которое онъ оставилъ открытымъ настежь; я увидѣлъ его открытымъ, когда вышелъ утромъ изъ дому.
Такое объясненіе придавало вѣроятіе предположенію о ночномъ бродягѣ, который бросился и задушилъ мальчика.
Но всѣ, стоявшіе здѣсь и подавленные ужасными подробностями убійства, не рѣшались высказать свои сокровенныя мысли за и противъ. Каждый боялся навлечь на себя подозрѣніе. Всѣ молча ожидали прихода мэра и полиціи, и среди общаго молчанія отецъ Филибенъ поставилъ еще одинъ вопросъ:
— Развѣ господина Симона нѣтъ въ Мальбуа?
Миньо былъ такъ разстроенъ всѣмъ случившимся, что сразу не понялъ вопроса и смотрѣлъ на священника испуганнымъ взглядомъ. Даже Маркъ немного опѣшилъ.
— Симонъ, вѣроятно, у себя въ квартирѣ… Развѣ его не предупредили?
— И то правда: мы его забыли, — воскликнулъ младшій учитель. — Я совсѣмъ потерялъ голову!.. Господинъ Симонъ былъ вчера вечеромъ на собраніи въ Бомонѣ, но онъ, конечно, вернулся сегодня ночью. Жена его не совсѣмъ здорова, и они, вѣроятно, еще не вставали.
Было уже половина восьмого, но небо попрежнему заволакивали тяжелыя, свинцовыя тучи, и утро казалось мрачнымъ и пасмурнымъ. Учитель Миньо, наконецъ, рѣшился пойти наверхъ и позвать Симона,
— Хорошенькое у него будетъ пробужденіе, — замѣтилъ онъ, — и непріятное у меня порученіе къ своему начальству!
Симонъ былъ сынъ еврея-часовщика изъ Бомона; у него былъ братъ Давидъ, старше его на три года. Ему минуло пятнадцать, а брату восемнадцать лѣтъ, когда ихъ отецъ, разорившійся вслѣдствіе неудачныхъ тяжбъ, умеръ отъ удара. Три года спустя умерла и мать, подавленная тяжелыми условіями бѣдственнаго существованія. Симонъ только что поступилъ въ нормальную школу, между тѣмъ какъ Давидъ рѣшилъ поступить на мѣсто. Онъ кончилъ школу очень хорошо и получилъ мѣсто младшаго преподавателя въ Дербекурѣ, значительномъ мѣстечкѣ, гдѣ и прослужилъ десять лѣтъ. Тамъ, на двадцать шестомъ году, онъ женился по любви на Рахили Леманъ, дочери мелкаго портного съ улицы Тру въ Мальбуа, у котораго было довольно много заказчиковъ въ городѣ. Рахиль была замѣчательно хороша собой, брюнетка съ чудными черными волосами и большими страстными глазами; мужъ обожалъ ее и окружалъ нѣжными попеченіями. У нихъ уже родилось двое дѣтей; мальчику Іосифу было четыре года, а дѣвочкѣ Сарѣ два года.
Симонъ очень гордился тѣмъ, что въ тридцать два года занималъ уже мѣсто старшаго учителя въ Мальбуа; онъ находился здѣсь два года и замѣтно подвинулся по службѣ сравнительно съ другими учителями этого округа.
Маркъ не особенно долюбливалъ евреевъ, по какому-то врожденному и безотчетному къ нимъ недовѣрію и отвращенію и несмотря на свой либеральный образъ мыслей; но Симона онъ очень любилъ еще со времени пребыванія съ нимъ въ нормальной школѣ; они были добрыми товарищами. Маркъ отзывался о немъ, какъ объ очень умномъ человѣкѣ, отличномъ преподавателѣ, проникнутомъ сознаніемъ взятой на себя отвѣтственности. Упрекнуть его можно было лишь въ извѣстной мелочности, въ слишкомъ большой подчиненности узкой дисциплинѣ, буквѣ закона и школьному расписанію; онъ постоянно боялся выговора, боялся не угодить начальству. Въ немъ проявлялись въ этомъ случаѣ забитость его расы, извѣстный страхъ, воспитанный цѣлыми столѣтіями постоянныхъ преслѣдованій; онъ постоянно опасался оскорбленій и несправедливыхъ обвиненій. Симонъ, впрочемъ, имѣлъ полное основаніе быть осторожнымъ именно здѣсь, въ Мальбуа, маленькомъ клерикальномъ городкѣ, гдѣ находились церковная школа братьевъ и могущественная корпорація капуциновъ; его назначеніе сюда вызвало цѣлый скандалъ. Только благодаря своей выдержкѣ и горячему патріотизму, который онъ внушалъ своимъ воспитанникамъ, восхваляя имъ вооруженное могущество и всемірную славу Франціи, онъ добился того, что люди, наконецъ, простили ему еврейское происхожденіе.