И множество ещё богов придумал человек.
В них воплощал он прихоти больные:
Из бога-взяточника делал оберег.
XX
Обожествляли власть, я помню, раньше
И тем сильнее, чем период дальше.
В Египте, например, там фараоны
Потомками богов дерзить считались,
И синтоисты, цезари, наполеоны
От этого никак не отказались.
XXI
Во всех религиях и верах – человек –
Он этой разностью своей меня привлек.
Столпы легенд смогла я, разглядела,
Фантазий уймы мысль петляли,
И нет у них в грезах предела,
Не думали б – не создавали.
XXII
Мне близок принцип кантианства,
Гармония и путь конфуцианства,
Платона школа мне приятна,
Восточных стран чарует даосизм,
И Диогена мысль понятна,
И благородный подлинный буддизм.
XXIII
Гласят легенды вавилонов сход,
Откуда и пошёл язык, народ.
До Дарвина теорий всяких помню –
В находчивости люди молодцы:
Всегда пытались дать названье корню.
И вечно юному внушали суть старцы.
XXIV
А что уж говорить о мифах древних,
Пути Геракла и Ясона, и человечно гневных
Богов, их драм и их комедий;
Библейский Кайн – символ обиды;
Эллинских эпопей-трагедий;
Сказ утопичной Атлантиды;
XXV
И вечный пир в Асгардской Вальгалле;
И райский сад нерукотворный на скале,
Где восседает разный всетворитель.
В народе Бог – главнейший драматург;
А где-то правил чтец, судья-руководитель;
А где-то просто – изначальный демиург.
XXVI
Сваливший минотавра хитростью Тесей,
Как и Горгону победивший полубог Персей.
Рукою Феба, сверженный в пяту Ахилл.
Хаген, убивший Зигфрида таким же толком –
В единственное место, где был хил,
В единственное место, где душа осколком
XXVII
Давала смертный отблеск человека.
Вздымает солнце и бежит по рекам –
То мчится Су́рья в запряжённой колеснице,
Как Апполон несётся, как и Сол,
И держит вожжи намертво в деснице
Надёжный солнечный посол.
XXVIII
Во многих мифах воплощалось зло в дракона*,
Так и Фафнир не избежал сего канона.
Вот вспомни и шумерского Ишкура,
Убившего дракона Иллуянку, и Пифона
Стрелой пронзённая была прочная шкура,
Как молнией повергнул Зевс Тифона.
* Либо змеёй (Апоп)
XXIX
В небесный свод стекают яркие меандры,
Ввиду дарованному людям духу саламандры
Храбрейшей волей смелым Прометеем.
Гуманный роковой соблазн Пандоры
(Заклю́ченной в узы́ с Эпиметеем)
Подобен Евы плод. И яблоки раздора
XXX
Рассыпались по всей земле, и человек
Черту греха тотчас же пересек, –
Тем люди объясняют всю природу,
Своих поступков диких тягу.
Пусть так, пусть, это им в угоду:
Тянуться увальнями к благу.
XXXI
Богами войн разнёс резвый аллюр:
Наземь спустился Марс, Арес и Тюр,
А Морриган своей красой затмила
Всех женских лиц прекрасный взор,
Мужчин тотчас ошеломила
И принесла наземь раздор.
XXXII
Кровь хлынула, мятежный приступ гнева
Всех разобщил: на «право» и на «лево».
Во время войн меня бывало мало
И время декадентства, запущенья
Меня как будто смертную сражало,
Но в битвы зрела точно в отраженье.
XXXIII
Суть человека знать о себе даст:
Идея в нём сидит и хочет новых каст –
Людей делить на нужных и ненужных.
Хоть будет «нужный» принципат
Далёк от благородства, вовсе – чуждый;
И будет даже хуже – психопат.
XXXIV
Скажу тебе историю, которая случилась.
Одним умом она однажды говорилась.
Христос явился миру в День Господен.
Пришли три ратных, кинули в острог:
«Зачем-де чтоб ты был у нас свободен?
Вот крест твой, небо – вот твой Бог.
XXXV
Известна нам мораль твоих заветов,
А что ответы – нам полно ответов.
Давно написан славный катехизис,
Где, как в брошюре, “да” и “нет” даны
Забыли мы про клерикальный кризис:
Все обделённые, однако – все равны.
XXXVI
Ты дал нам вещь, которой можно
Заставить мыслить непреложно
В ключе, который нужен нам,
Всех рассадить в земле по сорту,
Заполонить битком Бедлам,
Чтоб не примкнуть оттуда к чёрту».
XXXVII
Людей от обезьян отъединил Хёни́р,
Однако здесь не всё – ведь без Глейпнир
Никак не обуздать поток разумной магмы.
И вместе с разумом познали люди скуку,
Работа опостыла, захотелось гаммы –
Безумие и ум воздвигли войны и науку.
XXXVIII
И потому ли просветив людей Энли́ль