— Могу, — говорю я, развернув ладонь к верху, разведя в стороны указательный и средний палец, а большой приложив в основание между безымянным и средним.
— Проведи большим пальцем до ногтей. Почувствую лёгкое натяжение. Нет, не так. Повтори.
— Херня какая-то.
— Попробуй, получится. Так, так. Чувствуешь.
— Чувствую.
— А теперь поднеси ладонь к рюмке и спусти это натяжение, не размыкая пальцы.
— Зачем?
— Сделай.
— Ну и?
— Не правильно. Давай ещё раз.
Я развожу пальцы и провожу большим до ногтей среднего и безымянного. Странно, чувство такое, словно меж них согнулась гибкая веточка. Рюмка перед глазами слегка двоится. Я подношу ладонь и отпуская ветку и граненое стекло разбивается вдребезги.
***
Странно понимать всю хрупкость реальности. Всю её несущественность. Разум лишь призма, сквозь которую с нами общается Бог. Мы не способны его увидеть, принять, осознать, наши тела слабы и беспомощны пред его безгранностью. И что бы хоть как-то просуществовать, наши слабые тела заковывают себя в рамки логики и закономерностей.
Я не знаю, может ли человек жить иначе. Могу ли жить иначе я? И проблема не в том, что мне сложно подыскать альтернативу, скорее я просто не могу понять, как это, «Иначе»? Истина не подразумевает наличие чего-то стороннего, компромиссного. Само понятие выбора рядом с Истиной кажется чем-то абсурдным.
Раньше мне казалось, что отсутствие выбора сроднимо тюремному заключению, что свобода подразумевает возможность поступать так или иначе. Но знание Истины всё меняет. Выбор, это побочное свойство логики, искажение, возникающее при взгляде на мир через призму разума.
Очередной обман, помогающий нам оправдать своё существование, дарующий нам иллюзию собственной важности.
***
Май. Солнечный диск высоко в небе зайчиком лёг на кирпичную стену заброшенной стройки. За выбитыми стёклами, где-то снаружи, раздаются крики играющих детей и пение птиц. Тени покрывшихся зелёной листвой деревьев, калейдоскопом переливаются на запылённой бетонной плите, что служит здесь полом.
Я общаюсь без слов с тенью. Тень отвечает мне голосом Игоря.
— Нахер физику, да?
— Нет, не совсем. Физики всегда пытались изучить Истину, но никогда не могли это сделать. Незрячий не сможет увидеть свет.
— А ты можешь?
— Нет, но я знаю, что он есть. Одно лишь знание уже безгранично отделяет меня и тебя от них.
— Мне всё ещё слишком трудно в это поверить.
— Если ты сомневаешься, попробуй нагнать тучи. Это не сложнее, чем бить стаканы.
— Но как это повлияет на мир вокруг? Если это могу сделать я, что мешает это делать другим, если кто-то захочет вызвать грозу, заставить исчезнуть фундамент из-под дома, стать, в конце концов, правителем мира?
— Давай для начало избавим тебя от сомнений.
Я сижу на кирпичном подоконнике с разбитым окном с деревянной рамой. Весенний воздух кажется сладковатым и игривым. Свежесть молодой листвы, запах изумрудных трав и цветущих цветов.
Дождь.
Воздух становится холодным, сырым. Деревья со скрипом сгинают стволы под усилившимся ветром, солнечный день темнеет, сменяясь пасмурностью. Первые крупные капли бьют о пыльный бетон, о мои осунувшиеся щёки. Потоки ветра секут по глазам и они начинают слезиться.
Начинается ливень.
Внезапно, где-то за спиной раздаётся гул, похожий на гул работающей трансформаторной будки. Я поворачиваю лицо и на долю секунды замечаю тёмный силуэт ростом в полтора человеческих роста. Размытый теневой контур и жуткая пустота внутри, словно это и не существо вовсе, а кусок отсутствующей вселенной, на месте которой должен находиться высокий человек.
Молния за окном вспышкой освещает тьму, и на долю секунды я вижу внутри силуэта своё бледное отражение.
Миг и незваный гость исчезает.
Онемевшими ногами, я спускаюсь на бетонную плиту под подоконником. Спинной мозг похож на хладагент, а дыхание рывками вырывается из груди.
Звонок мобильника помогает вырваться из объятий ужаса.