Послеобеденное солнце палило нещадно. Мир казался до боли контрастным. Белое, черное…Джошуа уже открыл рот, чтобы закричать, как пыльное облако окутало его, и он закашлялся. Пыль скрыла группу приближавшихся всадников. Джошуа слышал только стук копыт, проносящихся во весь опор мимо них лошадей. Они гнали без остановки. Где-то там в пыли.
– Странно, как будто мираж. Я один это видел?
Пыльное облако уносилось вместе со всадниками вдаль. Через некоторое время он увидел весь караван. Люди повскакивали со своих мест и, окликая друг друга, смотрели по сторонам, пытаясь осмыслить произошедшее.
Вы видели? Это, часом, не разбойники были? Только пыль столбом, – переговаривались караванщики.
– Да, я тоже испугался, что бандиты. Уже два каравана потерял. Аж, сердце схватило от страха.
– Это ты точно говоришь, сердце в пятки так и провалилось! – делились они пережитым, отряхивая одежды от пыли.
Только Ила все сидел в позе лотоса, и его лицо выражало полную безмятежность.
– Ну твой приятель и дает. Мы со страху готовы умереть, а ему и море по колено! Слава Всевышнему, беда прошла стороной!
Только через два часа Ила вышел из транса, и Джошуа поведал ему о разбойниках.
– Куда-то торопились, то ли на свадьбу, то ли на похороны, видимо, так неслись, – посмеялся Джошуа.
Но его попутчика это ничуть не заинтересовало. «Видимо, еще летает в облаках», – подумал Джошуа.
Через некоторое время Ила спросил:
– А кто твои родители, Джошуа, откуда ты родом? Об этом ты мне не рассказывал.
Джошуа не раз приходилось «придумывать» историю своей жизни, поэтому он с легкостью рассказал всё «от и до». Он не врал, он привирал в тех местах, где детали не соответствовали реальности. Прятал непонятную правду, чтобы не шокировать, не казаться сумасшедшим, или не быть не так понятым. В остальном он правдиво рассказывал, останавливаясь подробнее на личном. Истории из детства, про папу, маму. Родился, учился, влюбился. Про первую любовь. Трудности и победы, друзья, семья и дети.
– Х-х-х, – хитро усмехнулся Ила. Интересно, и когда же ты успел стать скитальцем, привыкшем к дорогам и мытарству? Относишься ко всему скептически, а веришь лишь в то, что видишь. Ты силён и привычен к тяжелому труду. Сноровист, у тебя много разных полезных приспособлений на все случаи жизни. Ты удивительно умный и практичный. Но при всём при том уже разочарован в жизни, и людям не доверяешь? Потерял веру, а любовь стала для тебя пустым звуком вдали от семьи. Но ты все ещё ищешь. Ты ищешь правду…А она тебе нужна? – серьёзно спросил Эммануил, а потом продолжил, не давая ответить: – Можешь помочь в одном деле? Кроме тебя, пожалуй, я никому довериться больше не смогу. Ты поможешь мне, а я тебе? – загадочно сказал он.
– Конечно, я помогу! Мы с тобой уже связаны одной цепью…Мне нужно посетить одно место… даю тебе слово, я лишь заскочу кое-куда. Мы встретимся позже, и я сделаю для тебя всё, что пожелаешь, – то ли в шутку, то ли всерьёз выкрикнул Джошуа сквозь проходящий мимо шумный караван, состоящий из ослов, весёлых ребятишек, бегущих гурьбой и цыган, в любые времена готовых устроить шумную заварушку.
– Ты же отправляешься в Назарет? Ты где остановишься? Где можно тебя найти, Ила? – спросил Джошуа, когда шум толпы поутих.
– Я собираюсь идти дальше в Капернаум. Там я остановлюсь у сестры, она вышла замуж за тамошнего рыбака. Дом стоит прямо на берегу озера, в небольшом заливчике, с голубыми створками на окнах. В саду растут оливы, инжир и персики. К берегу там пришвартовано несколько лодок. Муж рыбачит сам и держит небольшую артель. Так описала это место сестра в письме к Иоанну. Я буду ждать тебя там. А мать навещу позже.
На развилке Джошуа повернул осла в сторону Назарета.
Джошуа успел измениться за время странствий по Иудее. Его одежда была пыльной от дорог, волосы отросли и торчали нечёсаной копной, неровно стриженая борода скрывала лицо ещё молодого, по сути, человека. Ему было только сорок, но он всегда был в пути, всегда торопился не пропустить время. Взгляд его стал бегающий, а действия торопливыми и небрежными.
Он удалялся всё дальше по пыльной дороге, поворачиваясь и махая рукой уходящему каравану.
Глава третья. Роковое открытие
Спустя неделю он уже с комфортом ел и пил в доме своего знакомого атлантийца: крупного римского помещика Антония. Когда-то, получив у него место управляющего винодельни, Георгий сблизился с ним, и ненароком выяснилось, что старик вот уже 300 лет живёт в различных римских провинциях, иногда меняя имена. Он потихоньку записывал всё, что видит, слышит, расспрашивая торговцев и путешественников. А будучи человеком состоятельным водил знакомства и с власть имущими. Те смотрели на мир со своей колокольни и были способны поведать ему о делах более крупного масштаба – государственных. Так, собирая факты по крохам, он писал исторические хроники.