«Три дня вы будете идти через лес, населенный дикарями, которые сидят на деревьях и выпускают столько отравленных стрел, что никто не пройдет сквозь них невредимым, как нельзя пройти под дождем не намокнув…»
«В тех лесах бродят стада слонов, которые ночью нападают на лагеря и давят спящих людей, как жуков… Там живет огромный носорог, который может убить 200 человек…»
Как ни фантастичны были предостережения, слышанные путешественниками от жителей побережья, каждый угадывал в них, в меру своего разумения, то меньшую, то большую долю истины. И каждый день кто-нибудь из носильщиков пытался свернуть с тропы, чтобы возвратиться назад к побережью и наняться к какому-нибудь арабскому купцу. Хотя носильщики принадлежали к племени ваньямвези и путь экспедиции лежал в их родную страну, идти туда вместе с белыми было страшно: вазунгу[7] приносят несчастье!
В первую же неделю дезертировало двое солдат-белуджей, прихватив с собой солидный запас пороха. И, несмотря на то, что продвижение совершалось пока без особых происшествий, несмотря на миролюбивое поведение вазарамо, которые ничем до сих пор не проявили своей враждебности, кроме разве недоброго молчания да косых взглядов, страх не рассеивался, а, казалось, лишь нарастал, как будто опасность, отодвигаясь, не убывала, а сжималась пружиной, накапливая грозную силу.
Из страха перед вазарамо в деревнях на ночлег не останавливались. Располагались либо в краалях (так называют в Африке временные поселения с загоном для скота), которые на караванных путях сооружались на скорую руку кем-нибудь из путников и служили потом некоторое время приютом для последующих караванов, либо прямо где застанет вечер. Для Бертона и Спика разбивали брезентовые палатки, а носильщики устраивались кто как мог в траве и под кронами деревьев. Ночлеги были беспокойны, несмотря на усталость: каждый шорох заставлял людей вскакивать, белуджи хватались за оружие и палили в темноту, носильщики бросались в джунгли, шейх Саид бин Салим громко взывал к аллаху… И случись тут действительное нападение, что осталось бы тогда от экспедиции?
Однажды караван, заночевавший неподалеку от реки, был разбужен треском ломаемых ветвей и воинственными криками. Белуджи подняли стрельбу и под предводительством своего джемадара[8], одноглазого Маллока, с немалой осмотрительностью двинулись на шум. Вскоре они вернулись с двумя чернокожими пленниками. При допросе выяснилось, что жители соседней деревни пугали бегемота, чтобы он не забрался на поля. На следующий день караван смог выступить только после полудня, когда было собрано растерянное в панике имущество и изловлены — за вычетом двух — разбе-. жавшиеся ослы.
И никто над этим происшествием не смеялся. Истомленные влажной жарой и тяготами пути, раздраженные неурядицами, путники томились тревожным предчувствием; и самая атмосфера в эту пору летних грозовых бурь, наэлектризованная до такой степени, что, казалось, стоило высечь огнивом искру, и тотчас взорвутся низко плывущие облака, — самая атмосфера как будто таила смутную угрозу: берегись, пришелец!..
Было уже за полдень. Бертон, мучимый лихорадкой, едва держась в седле, считал минуты до намеченной стоянки, когда к нему подбежал Гаэтано, слуга капитана Спика.
— Сэр, мой господин велел передать… — едва выговорил он прерывающимся голосом. — Мы натолкнулись на заставу вазарамо!
Бертон заторопился вперед, обгоняя носильщиков, которые сходили с узкой тропы, уступая дорогу ослу музунгу-бваны. Пока что, слава богу, стрельбы не было слышно— может быть, еще удастся предупредить кровопролитие. Если же невыдержанные белуджи убьют кого-либо из туземцев, тогда судьбу экспедиции можно считать решенной…
Шеренга воинов числом около пятидесяти человек выстроилась поперек дороги, заходя своим флангом вправо вдоль тропы, по которой подходил растянувшийся караван. Рослые, молодые, красиво сложенные мужчины, одетые в «шукка» — куски материи, повязанные вокруг пояса наподобие передника, стояли недвижно, как изваяния. Их головы были украшены глиняными шариками, свисающими двумя рядами на тонких прядях волос, а лица — шрамами от ножевого надреза поперек щеки. В одной руке каждый держал большой лук, а в другой пучок стрел, наконечники которых чернели свеженамазанным ядом. Позади этой шеренги, слева от тропы, присели на корточки воины резервной группы.
Подав каравану знак остановиться, предводитель отряда выступил вперед и хладнокровно, не говоря ни слова, снял груз с головы переднего носильщика. Белуджи заметались с криками негодования, но, оценив численное превосходство противника, оружие в ход не пускали.
7
На языке кисуахили, наиболее распространенном в Восточной тропической Африке, приставка «м» или «му» означает «человек», а приставка «ва» — множественное число того же слова, то есть «люди», «народ»: так, если «белый человек», «европеец» — «музунгу», то «белые люди» — «вазунгу». Понятию «страна», «местность», соответствует приставка «у»: так, например, страна, лежащая между Великими африканскими озерами, называется Уньямвези (Страна Луны), а народность, ее населяющая, — ваньямвези, местность, населенная племенем вазарамо, называется Узарамо и т. п.