И тут меня осенило. Джей знал меня. Он много чего знал обо мне. Скорее всего, больше, чем я знала о нем, но он не знал моих мыслей. Я не просто сделала громкое заявление о том, что хочу быть с ним до последнего вздоха.
По крайней мере, не вслух.
Джей был напуган.
На самом деле он был в ужасе, если верить внешнему виду. Это был человек, который работал в уверенности. Который контролировал все вокруг, чтобы прогнать любую неопределенность, подобную той, которую он был вынужден терпеть в начале своей жизни. Вот в чем заключалась вся договоренность.
Но мы больше не были в сговоре. Джей не получил никаких заверений, никаких обещаний, когда сел в тот самолет, когда вломился в мой дом прошлой ночью.
Это был первый раз, когда он сказал больше, чем я.
Мой стул заскрипел по деревянному полу, когда я встала и быстро двинулась к нему. Когда добралась до него, Джей уже стоял рядом.
Было трудно не остановиться и не восхититься тем, как он выглядел, возвышаясь надо мной, одетый только в свои шрамы, но я справилась.
Я подняла руки, чтобы схватить его за шею с обеих сторон, нуждаясь в прикосновении к нему, нуждаясь в соприкосновении наших обнаженных тел. Мой желудок опустился, когда он напрягся против меня, желание пробежало по моим венам.
— Джей Хелмик, — прошептала я, на мгновение теряясь в его зеленых радужках. — Я не могу этого объяснить, я никогда не смогу этого понять, но с того момента, как встретила тебя, я не могла вздохнуть без твоего имени на губах. Я закрывала глаза и видела тебя. И любое будущее без тебя кажется холодным и ужасным. Я ни за что не смогла бы сказать «нет» вечности с тобой. — Слеза скатилась по моей щеке, когда я закончила говорить, эмоции переполняли меня до такой степени, что было невозможно не выпустить их куда-нибудь. Надежда, страх, счастье, любовь и боль смешались в теле, наполняя меня от кончиков пальцев до кончиков ног.
Это было освобождение. Эти истины, сказанные моим грешником, который специализировался только на лжи. И правда с моего собственного языка была на вкус намного слаще, чем любая ложь, которую я говорила себе для утешения или выживания.
Еще слаще был вкус Джея, когда он позволил мне притянуть его к своим губам, чтобы я могла нежно, медленно, с любовью поцеловать его.
Это был поцелуй, не похожий ни на один из тех, что мы когда-либо делили. Мягкий. Нежный. Тот, который контролировался мной.
Мой контроль был недолгим, чему я была рада, так как мое тело снова сжалось от желания, отчаянно нуждаясь в освобождении, пытаясь компенсировать все ночи, которые я провела без Джея.
Я потеряла контроль над его шеей, потому что его руки схватили мои волосы, сжимая их в кулак, обнажая мою шею. Он задел ее зубами, затем прикусил, сначала мягко, потом сильнее. Достаточно, чтобы оставить след.
— Черт возьми, Стелла, — проскрежетал он, его голос был грубым, почти животным. — Я не знаю, как насытиться тобой. Не знаю, как перестать быть таким голодным по тебе. — Его глаза вспыхнули, другая его рука опустилась вниз, между моих ног, а затем внутрь.
Я ахнула, когда его пальцы умело двигались внутри меня. Затем они исчезли. Джей поднес их ко рту, пробуя меня на вкус.
— Умираю с голоду, — пробормотал он.
— Я не хочу, чтобы ты перестал голодать по мне, — прошептала я, колени дрожали. — Я хочу, чтобы ты провел остаток своей жизни голодным, как и я. Я хочу, чтобы мы голодали и пировали вместе.
Он злобно ухмыльнулся, показав все свои зубы.
Послышался звон вилок, тарелки разбились о деревянный пол, а затем я оказалась спиной к столу. Скрип стула, когда Джей подтащил его к себе, его руки выворачивали мои ноги, чтобы они свисали с его плеч. Его глаза заблестели, когда он посмотрел на меня снизу вверх, между моих ног.
— Время пировать, — прорычал он.
Прорычал.
Затем пировал.
Позже, когда я восстановила контроль над своими конечностями, я сделала то же самое.
***
Мы снова были в постели.
Солнце встало. Мягкий утренний свет заливал комнату, в которой пахло Джеем, мной, сексом. В какой-то момент он вынес меня из гостиной, чтобы положить обратно в кровать и заняться со мной любовью медленно, нежно. Что-то подсказывало мне, что это был первый и последний раз, когда он прикасался ко мне таким образом. Больше мы не сможем воспроизвести все, что оба чувствуем сейчас. Это из-за обстоятельств, которые уничтожили его защиту и полностью раскрыли его передо мной. Я не была уверена, что смогу пережить нежное прикосновение человека, которого я так сильно любила.
Я не думала ни о чем конкретном. Мои мысли были мимолетными, легкими, проплывали мимо задней части моих глаз. Это чувство было незнакомым. В последние несколько месяцев было важно избегать подобных моментов. Мягкие утра в постели, блуждающие мысли. До этого мои мысли были наковальнями, черными, всеобъемлющими, колючими, опасными вещами, которые причиняли много вреда.
Человек, в чьей груди я сейчас была похоронена, имел самое непосредственное отношение как к первым, так и ко вторым мыслям. Но чувствовать себя такой беззаботной, такой легкой было непривычно. Я не помнила таких моментов с Джеем.
— Я обойдусь без романтического предложения, если ты разрешишь приукрасить детали для своих подружек, — пробормотала я ему в грудь.
— Сказав, что я положил кольцо в бокал с шампанским или что-то в этом роде? — спросил он.
Я подвинулась, чтобы хмуро посмотреть на него — моего жениха. Моего будущего мужа. Человека, который знал, как заставить меня влюбиться в него и как разбить мое сердце. Который знал мое тело. Мои страхи. Человек, к лучшему или к худшему, чьи корни были переплетены с моими.
— Это оскорбление для нас обоих, думать, что ты сделаешь что-то настолько дрянное и безвкусное, и если бы это случилось, я бы нарочно соврала, — возразила я. — Что я должна сделать? Вытащить пальцами кольцо с бриллиантом из бокала? Или осушить стакан, а потом выплюнуть кольцо, чтобы надеть его на палец? — Я покачала головой. — Фу.
Джей наблюдал за мной своим очень уверенным взглядом, который показывал, что я его забавляю, не шевеля губами. Это было очень интимно — видеть этот взгляд, знать его. Я подозревала, что была единственным человеком на этой планете, который мог расшифровать внешность Джея, и я обожала это. Я чувствовала себя очень жадной. Как бы мне ни хотелось, чтобы Джей открывался людям, друзьям, я также не хотела, чтобы люди знали его настоящего. Не хотела, чтобы он чувствовал любовь или близость к кому-то, кроме меня. Это была уродливая и эгоистичная мысль, но именно такой меня сделала его любовь. Уродливой. Эгоистичной. Жадной.
— Я скажу, что играла музыка, Дебюсси, — прошептала я. — Что ты ждал захода солнца. Что ты надел бриллиант мне на палец, но не встал на колени. Я встала рядом, и ты попросил меня стоять рядом с тобой, идти рядом всю оставшуюся жизнь. — Мой голос был тонким и слабым. Я боялась, что это прозвучало жалко.
Что-то промелькнуло в глазах Джея. Что-то мягкое и нежное. Все мышцы его лица были расслаблены, он не держался напряженно, не готовился к нападению. Он переплел свои пальцы с моими, его большие и гибкие, мои нежные и хрупкие в его руках. Джей потер обнаженную область моего безымянного пальца.
— Мы достанем тебе бриллиант, — заявил он. — Единственный в своем роде. — Он продолжал сжимать мой палец, но теперь смотрел мне в глаза. — И будем включать Дебюсси каждый божий вечер в нашем доме. Я немного изменю свое предложение, чтобы напомнить тебе, — ты не просто равна мне, ты превосходишь меня во всех отношениях, и для меня большая честь быть с тобой рядом, но я всегда буду перед тобой, защищая от всего в этом мире… — Он замолчал. — Кроме себя.
— Ты что, не понимаешь, Джей? — прошептала я в ответ. — Меньше всего на свете я хочу, чтобы ты защищал меня от самого себя.
В его глазах мерцало что-то, чего я не могла уловить.
— Рен.
Я моргнула.
— Рен? — повторила я.