Мне представлялось чрезвычайно важным отработать формат христиански-консервативного (где есть известное число деятелей) и русского национального (где площадка по-прежнему меньше мышиной норки) высказывания о кино. Сегодня фильмы становятся острыми, возбуждающими споры, весомыми фактами общественного сознания, и не использовать их как повод и предмет для осмысленного публицистического высказывания было бы непростительной ошибкой.
Сразу подчеркну, чтобы не разочаровывать читателя: предмет этой книги — именно кино критика, а не кино ведение. Я не могу отнести себя к утончённым знатокам истории кино, с лёгкостью узнающим у Тарантино цитату из Трюффо цитирующего Абеля Ганса, знающим всё о видах монтажа и способах проезда камеры. Я не смотрел такого количества фильмов, которое нужно просмотреть киноведу, просто пожалел бы своего времени, которое могу с большей субъективной пользой потратить на книги. При этом я ни в коем случае не намерен бахвалиться подобным невежеством. Занимаясь большую часть жизни историей, я полагаю, что в основе всякой гуманитарной науки лежит максимально подробное знакомство с первоисточниками. Исследователь, знающий источники глубоко, всегда имеет громадную фору перед тем, кто знает их поверхностно.
Однако сциентистский характер современной цивилизации зачастую играет с нами дурную шутку. Нечто называемое научным, экспертным высказыванием приобретает, вслед за приписыванием себе «научности», статус «истинности». Как следствие, эта научность сплошь и рядом используется для более или менее явных идеологизированных высказываний, не содержащих практически никакого элемента исследования, зато компостирующих мозги читателя пропагандой.
Одна пропаганда уж точно ничем не хуже и не ущербней другой. И то, что она не выдаёт себя за киноведение, оставаясь критикой, то есть заострённым оценочным высказыванием, сделанным с ясно декларированной мировоззренческой и эстетической позиции, — скорее её достоинство, нежели недостаток.
Да и с киноведами, стоящими на близких идейных позициях я не раз и не два обнаруживал себя говорящим на разных диалектах гуманитарного языка. Им, как правило, больше интересна конструкция субъективного высказывания художника, мне же, как публицисту, более важно его «послание».
В то же время, собранные в эту книгу тексты — по большей части именно критика кино, а не просто публицистика, использующая тот или иной фильм как информационный повод. Разумеется, как историк и публицист я оцениваю в большей степени нарратив, а не визуальный образ, поэтому моя книга обращена скорее к сценаристу и режиссёру, нежели к оператору и монтажёру.
Особое внимание уделено соответствиям и несоответствиям историческим фактам. Я далёк от исто-рицистского фанатизма и «заклёпочничества» в подходе к историческому кино, признавая за кинематографистами право и на фантазию, и на вольность, и на анахронизм, но лишь тогда, когда конечной целью является осмысленный и возвышенный образ истории, творимая легенда. Отступать от факта в сторону охуждения и карикатуры кинохудожник не имеет права, а тем более не имеет права выдавать карикатуру за правду.
Потому это критика не только содержания рассказанных историй, но и визуальной их подачи. Особенно это касается семиотики декораций, грима и костюма, когда, к примеру, они используются для искусственного загрязнения и уничижения русской истории или иных манипуляций с сознанием зрителя.
Выбор фильмов, о которых говорится в этой книге, подчинён достаточно случайным обстоятельствам — преимущественно это те ленты 2015–2017 годов, о которых я высказывался в печати. Совсем небольшое число рецензий относятся к более раннему времени. Это не антология лучшего кино, это фильмы, о которых мне случилось высказаться. О некоторых фильмах даже этих лет, не говоря уж о более ранних, мне высказаться не пришлось или высказывание было слишком фрагментарным, о чём я сам жалею. Несомненно, тексты об «Омерзительной восьмерке», «Западном мире», сериале «Вавилон-Берлин», «Битве за Севастополь» эту книгу украсили бы, но еже писах — писах.
Структура книги довольно проста. Она разбита на тематические разделы в зависимости от нарративного содержания обсуждаемых лент.
Часть первая, «Русская Земля за холмом», посвящена анализу фильмов о русской истории и экранизациям русской классики, удачно или, напротив, неудачно выражающим основы русского национального сознания. Фильмы расставлены в порядке хронологии показанных в них событий и произведений. Часть вторая, «Серп и молот», посвящена киновоплощениям советской эпохи, по большей части выдержанным в модном жанре советской ностальгии — иногда удачным, иногда не очень. Здесь же можно найти и пару реплик о героях советского кинематографа, хотя уходить в эту область не было моей задачей. Часть третья, «Большая нелюбовь» — это плач над российским кино, посвящённым современности. По большей части эти отзывы сугубо отрицательные, так как кино о современности, пожалуй, в наибольшей степени подчинено у нас либеральному диктату или чиновному выхолащиванию. По счастью фильмы, о которых я говорю в части четвертой, которая называется «Что-то новое», заметно корректируют общую печальную картину. Наше наиновейшее кино оказалось неожиданно хорошо и внушает (по крайней мере пока) самые радужные ожидания.