Когда мы покидаем здание и оказываемся во дворе, который я вижу из окна своей спальни, я резко останавливаюсь. Я думала, они отведут меня в кабинет или в столовую. Думала, что они отведут меня на беседу с моим дедом.
За спиной я слышу, как парень позади меня издает тихое ругательство, и в то же время слегка удивляюсь тому, как это он не наскочил на меня.
– И что все это значит? – спрашиваю я, когда блондин поворачивается ко мне.
– Как я уже сказал, нам было приказано…
– Я помню, что ты сказал, – резко обрываю я его. – Вы правда думаете, что я пойду с вами в лес? Я вас не знаю, вы мужчины и вас двое. А лес большой и страшный. Я посмотрела достаточно ужастиков, чтобы ни в коем случае этого не делать. Да-да, у меня точно хватит здравого смысла не совершить подобную глупость.
Блондин выглядит так, будто и он начинает понимать сложность ситуации. Слегка поморщившись, мужчина снова надевает на лицо бесстрастную маску.
– Я понимаю ваши чувства, мисс Калино. Вам, конечно, неуютно, но уверяю вас, никаких злых намерений у нас нет.
Я фыркаю:
– Уверяете? Вы – меня? Уверена, это коронная фраза каждого второго серийного маньяка.
Парень моргает:
– Послушайте…
– Нет, – твердо говорю я, скрестив руки на груди. – Я не сделаю больше ни единого шага, пока вы не скажете мне, что здесь происходит.
Другой парень, который стоял позади меня, теперь оказывается рядом со своим приятелем. В отличие от блондина, он и вполовину не так доброжелателен. Нет, этот тип, кажется, раздражен не меньше меня.
– Честно говоря, девочка, – начинает он, глядя на меня сверху вниз, – я понятия не имею, кем ты себя возомнила, но сейчас ты сильно переоцениваешь свое положение. Ты, может, и внучка Мастера, но мы не работаем на Зимний Двор. Мы лишь оказываем вашему Мастеру услугу, вот и все. Чисто из вежливости. Но если ты собираешься испытывать наше терпение, с любезностями будет покончено. Все ясно?
Да, его слова пугают меня. Но будь я проклята, если покажу им это. Вместо этого я выпрямляюсь, чтобы казаться немного выше, и поднимаю подбородок.
– Вы, ребята, похоже, понятия не имеете, на что я способна. Откуда вы? Летний Двор? – Я злобно смеюсь. – Физическим превосходством меня не победить. У вас нет шансов, мальчики.
Недружелюбный тип делает ко мне шаг, так что мы оказываемся так близко, что его грудь почти касается моей.
– Будем рады рискнуть.
Страх стискивает мне горло, покалывание в руках становится неприятным. Мое тело начинает автоматически тянуть энергию из камней и земли под ногами, чтобы вооружиться для битвы. Еще немного, и я буду более чем готова хорошенько надрать этим двум типам задницы.
Однако, прежде чем кто-либо из нас успевает что-то сделать, блондин хватает своего приятеля за руку и энергично оттаскивает его от меня.
– Остынь, – говорит он, глядя на своего друга, а затем на меня. Какое-то время блондин изучает меня, затем устало вздыхает: – Если я скажу тебе, куда мы идем, ты пойдешь с нами? Без этих выкрутасов?
Мне снова хочется фыркнуть. Выкрутасы? Я бы так не сказала. Ведь речь идет не о планах на вечер или выборе достойного ресторана. Речь о моей жизни.
– Обещать не могу, – с вызовом отвечаю я, не сводя глаз с разгневанного типа. – Зависит от того, куда мы направляемся.
– Сегодня похороны твоей матери, – коротко бросает блондин. – Туда мы и идем.
Свобода
Что-то происходит там, снаружи. Я сажусь на своей койке и потираю воспаленные запястья, когда слышу грохот. Вчера меня наконец-то развязали, и хотя я благодарен за свободу передвижения, веревки и наручники оставили на моей коже красные рубцы. Плюс разбитая губа и несколько синяков, которые, в принципе, даже не стоят упоминания. Теперь я почти уверен, что нахожусь где-то в окрестностях Осло, я до сих пор в Норвегии, это точно. В последний раз, когда заказывали пиццу, курьер говорил по-норвежски. Из моей крошечной унылой каморки с маленьким зарешеченным потолочным плафоном я не могу видеть того, что происходит снаружи, но хотя бы слышу, что делается в верхних комнатах или перед входной дверью.
Грохот раздается вновь. Медленно встаю с койки, вынужденный на миг слегка опереться на стену. Последние несколько дней я мало ел, к тому же уверен, что одно из моих ребер повреждено, так что сейчас мое кровообращение оставляет желать лучшего. Дышу, борясь с головокружением, затем выпрямляюсь. Не знаю, что там происходит. Я даже понятия не имею, сколько людей в доме. С тех пор как потерял сознание на причале в Калинойе, я видел только Уилла и Джозефа. Само собой, сюда приходят и уходят и другие люди, но пока я их не видел. Однако здесь точно не штаб-квартира этой повстанческой группировки, для этого тут слишком тихо.