И не смог нажать на спусковой крючок. Палец намертво свело судорогой.
— Сука! — чтобы заставить себя, Ваня начал прогонять в голове все ужасы, которые творили гитлеровцы, ужасы, которые видел своими глазами и...
Все равно не смог выстрелить.
Зло сплюнул и пошел к блокпосту.
— Как тебя зовут, скажи... — тихо попросил унтер. — Скажи, я назову сына твоим именем. У меня жена на сносях...
— Назови его Иисусом, — буркнул Иван.
Вернулся и грубо, чуть ли не пинками, загнал медичек в бронетранспортер, Варвару посадил за пулемет и дал газу, собираясь проскочить ночью еще хотя бы десяток километров. Только отъехал, как навстречу потянулись колонны техники. Понимая, что опустевший блокпост вызовет подозрение, Иван на первой же проселочной дороге свернул с большака. И гнал, пока не загнал бронетранспортер в болото.
— Вот и все, приехали. Теперь, Петруха, ты ведешь...
Якут кивнул:
— Холосо, Ванюска. Я все сделаю...
Варвара Сергеевна, Хусаинова и Курицына выбрались сами, незнакомую пожилую женщину, Нинель Яковлевну Порошину, пришлось вытаскивать.
— Она сердечница, возможно инфаркт, — сердито, словно Иван бы виноват в этом, пояснила Елистратова.
Ваня глубоко вздохнул и молча начал ладить волокушу.
Якут старался выбирать более-менее проходимую дорогу, но к рассвету удалось пройти всего около пары километров. Дальше начались болота и продвижение стало совсем медленным.
Когда женщины совсем выбились из сил, Петруха скомандовал привал.
Остановились на длинном и узком островке, которые со всех сторон окружало болото.
Ваня сбросил с себя ремень волокуши и присел возле Порошиной.
— Вы как?
Бледная как смерть Нинель Яковлевна слабо улыбнулась:
— Все будет хорошо, Ванечка... я только отлежусь немного...
Иван кивнул и отошел в сторону.
Врачихи попадали там, где стояли, якут ушел разведать обстановку, а Иван сел на поросшее мхом бревно, достал сигарету и попробовал подкурить, но руки сильно дрожали и ничего не получилось.
— Дай сюда... — Синицына забрала у Вани сигарету, сама ее подкурила, а потом передала ее Ивану.
— Спасибо... — едва слышно выдавил из себя Иван.
— Я тебя люблю, — неожиданно призналась Варвара и положила голову на плечо Вани.
— Чего? — Иван от неожиданности вздрогнул. — С ума сошла?
— Того! — прыснула летчица. — Может и сошла. Тебе то что? Когда на тебя смотрю, глаз не могу оторвать. И сердце ноет... только не зазнавайся, пожалуйста...
— Вот же дурочка, — хмыкнул Ваня.
— Сам дурак! — Синицына расплылась в счастливой улыбке. — Моя мама говорила, что любовь — это как удар молнии. Вот, считай, меня трахнула молния.
— Трахнула? — Ваня тоже улыбнулся.
— Ага, трахнула! — Варвара быстро закивала. — А потом я тебя трахну! Но не сразу, надо сначала пожеманиться, покривляться. Ну... сам понимаешь, так положено...
Через мгновение они дружно расхохотались. И этот смех, вернул Ивану силы.
Он выкопал ямку, наломал сухих веточек, разжег костерок и принялся готовить еду. К счастью, трофеев набралось достаточно, чтобы, по крайней мере, еще неделю нормально питаться.
Варвара пыталась помогать, но в основном мешала. Правда, Ваню это ничуть не раздражало. Пожалуй, первый раз в жизни, он получал настоящее удовольствие, просто от того, что рядом девушка. По поводу «любви» он даже не задумывался, просто наслаждался обществом Варвары.
А потом вернулся Петруха.
— Ванюска...
— Чего? — Иван подмигнул якуту. — Я тут варево сготовил. Готовь ложку.
— Ванюска... — Петруха выглядел очень смущенным.
— Говори уже!
— Тут... — якут состроил виноватую рожицу. — Тут сдеся людя есе насел...
— Чего? — Иван недоуменно уставился на Петруху. — Какой «людя»? Где «сдеся»? Сбрендил?
— Вот... — якут махнул рукой.
На островок гуськом стали выходить люди.
Оборванные, в лохмотьях, грязные, едва держащиеся на ногах...
Ваня очень захотел выматериться, но не смог. От отчаяния челюсти свело судорогой.
Оттого, что эти люди были...
Женщинами и детьми!
Только женщинами и детьми.
Мужчин не было.
Глава 21
Глава 21
— Крольчатина...
— Говядина...
— Это что за хрень? А! Тунец...
— Свинина, еще свинина...
— И все, на этом все... — Ване очень захотелось выругаться, в голос, матом, выругаться оттого, что он напрочь не понимал, как прокормить свалившееся на голову пополнение.
Шесть банок условно мясных консервов, четыре брикета горохового концентрата, маленький брусок свиного шпика и коробка растаявших шоколадных конфет. И пара пачек галет.
А с другой стороны, десять женщин и десять детей, из которых семеро совсем малыши, от четырех до шести лет. А остальные ненамного старше. А еще Варвара Сергеевна со своими медичками, сам Ваня, Петруха и Синицына.