Юри вышла в пустой коридор. От стен эхом разлетались голоса суетливых кухарок: они готовили завтрак для короля и его гостей.
«Все еще спят», – подумала Юри и тихо, чтобы никого не разбудить, двинулась на носочках вдоль комнат.
Она вышла в большой зал, где все готовились к завтраку. Двое аха охраняли главный вход, а несколько служанок в фартуках мельтешили у столов с приборами в руках.
– Хвор штопс тишди?! На иерш ех икшена!
Старшая кухарка, кажется, была недовольна ранним пробуждением гостьи. Поставив последнюю кружку на стол, она зло цокнула языком и ушла с другими слугами на кухню.
– Уштан грирс! Уштан! Грирс! – причитала она, размахивая кухонным полотенцем.
Юри фыркнула и села за накрытый стол. Четыре деревянные тарелки, четыре ложки, стаканы и графин, наполненный водой. Так же строго и скромно, как в «Или». Никаких цветов в вазах, красивых салфеток и других украшательств, чуждых этому месту.
– Тебя только что назвали неблагодарной свиньей. – Из Мысленного зала вышел Атер. – Но ты не бери в голову. Маста всегда была прямолинейной.
– Я уже поняла, что от аскарских людей гостеприимства ждать не стоит.
– Эй, я же извинился за грубую встречу. И не раз. – Атер сел напротив Юри.
Он поднял вилку и покрутил ей перед глазами. А затем проделал то же с ложкой, ножом, тарелкой и кружкой. Проверив на чистоту, он положил их обратно на стол и несколько раз поправил приборы, чтобы те лежали идеально ровно.
– Эвон у Соно? – спросила Юри.
Она заглянула за спину Атера и остановила взгляд на двери в конце коридора.
– Эвон спит. Он очень устал, я отвел его в свои покои.
Юри случайно задела свой столовый нож, и, заметив это, Атер протянул руку, чтобы поправить его.
– Знаешь, Юриэль, больше десяти лет я жил с жестоким отцом под одной крышей. Молча наблюдал, как он избивает маму с сестрой. Как мучает Эвона. Я страдал вместе с ними и корил себя за бездействие. Считал себя плохим сыном и братом.
– У всех нас паршивое прошлое. – Юри, кажется, понимала, к чему он ведет.
– И поэтому я хочу изменить будущее.
– Мы все хотим.
Атер собирался завести долгий и нудный разговор, и Юри, которой захотелось откинуться на спинку стула, вспомнила, что в Аскаре не очень-то любят удобства. Ведь вместо стульев тут были проклятые узкие скамейки. Все для пиров и ничего для переговоров.
– Я для Эвона сделаю все. Он больше не будет страдать. – Атер скрестил руки на груди. – Я сверг отца, разрешил вернуться Варге и отменил сделку с принцессой Эверока. Все это стоило мне больших усилий. Ты и представить себе не можешь, через что я прошел. Даже не догадываешься, как сложно было все эти годы притворяться послушным и любящим сыном. Закрывать глаза на все, что творил отец, и соглашаться с каждым его решением, указом, приговором. А после за его спиной строить заговор и, пока он напивался до беспамятства, перетягивать слуг и аха на свою сторону, обещая им новую жизнь. И все для того, чтобы наконец подарить людям свободу. И… чтобы избавить себя и брата от недостойного отца. Я страдал только ради Эвона и светлого будущего своей страны.
– А теперь принуждаешь Эвона стать мужем Далии и будущим королем Эверока. Хороший план. Надежный.
Атер опустил голову, и бусины на его косичках зазвенели, ударяясь друг о друга. Он замолчал, уставившись в пол.
– Я хочу стать хорошим королем и братом, но, боюсь, уже поздно. Кажется, я утратил все хорошее, что во мне было, и иногда воспитание отца, которому я так противился, вылезает наружу.