– С Юри все хорошо. Я приглядываю за ней. – Эвон понимал его без слов.
Соно улыбался в ответ и вновь засыпал. А спустя пару часов все повторялось вновь.
Врачеватели Аскара – два старика-близнеца с длинными седыми бородами – помогали исцелить Соно. Тонкой заостренной рыбьей костью они прокалывали кожу на сгибе локтя Эвона и набирали кровь в рыбный пузырь. У врачевателей было несколько секунд, чтобы перелить ее Соно через более толстую полую кость. Делали они это днем и ночью, не жалея времени и сил. Иногда пузыри лопались в руках, пару раз заканчивались кости, и, пока старики обрабатывали новые инструменты, Эвон, уже побелевший и обессиленный, засыпал на скамейке рядом с Соно.
– Брат, – разбудил Эвона как-то ночью Атер.
Холодными пальцами он коснулся лба и, смахнув с него белоснежные пряди, помог подняться.
– Идем, я отведу тебя в покои. – Атер попытался ухватить Эвона под руку, но тот улегся обратно.
– Мне надо быть рядом с Соно. Он может проснуться в любую минуту.
– Идем, Эвон, – тянул его Атер. – Говорю же, идем! Если сейчас встанешь, то попрошу Масту утром сделать твой любимый десерт.
Эвон вновь почувствовал себя маленьким несносным пронырой, которого все время ловил старший брат и, заманивая в комнату засахаренной смородиной, укладывал спать.
– Словно в детство вернулся, – улыбаясь, прошептал Эвон.
Услышав это, Атер хмыкнул, кажется тоже предавшись приятным воспоминаниям.
– Я пригляжу за твоим другом. – Ему все-таки удалось поднять Эвона со скамейки. – А ты иди отдыхать.
– Можно, я посплю у тебя?
– Тебе всегда моя комната нравилась больше. – Атер закинул руку Эвона себе на плечи, будто тот не мог идти без его помощи. – Жаль, что твою мы испортили рисунками елок на стенах.
– А я люблю эти ели. – Эвон поддался брату и обессиленно повис на нем.
Засыпая на ходу, он все-таки смог дойти до комнаты Атера. Внутри было жарко, но сил раздеться не хватило. И, упав на твердую кровать, Эвон провалился в сон, сквозь который услышал последние слова брата:
– Ты дома, Эвон. Больше никто не причинит тебе вреда. Никто и никогда. Я обещаю.
Эвон проснулся утром от скрипа пола, выдавшего тихие шаги Юри, и от звука ее голоса, доносящегося из большого зала. Она что-то обсуждала с Атером, но что именно, Эвон так и не услышал. Сладко потянувшись на кровати, он оглядел комнату: идеальный порядок и чистый воздух, в котором даже в свете солнечных лучей не летали пылинки. Вещи Эвона аккуратной стопкой лежали на сундуке, а ботинки стояли ровно на краю идеального квадрата небольшого ковра из медвежьего меха.
«Атер не изменился, – подумал Эвон. – Как был чистюлей, так и остался».
В детстве старший брат всегда убирался в комнате Эвона. Ровнял ему покрывало на кровати, взбивал подушку, вытягивая на ней ровные углы. Складывал вещи в сундук, чистил обувь. А еще заставлял умываться по утрам и, когда Эвон сопротивлялся этому, заманивал его к ведру с холодной водой сладкими печеньями. Пока Эвон жевал их, Атер набирал в ладони воду и сам умывал его. Причесывал непослушные волосы, поправлял воротник, отряхивал соринки со штанов и следил за тем, чтобы все было идеально. Эвон вырос его полной противоположностью. Ему нравился беспорядок – в нем Эвону всегда виделось что-то живое, настоящее. Уютное и домашнее. И даже сейчас он с теплотой вспоминал о Схиале и комнатке на втором этаже борделя. О пыли, мерцающей в воздухе, о дыме от самокруток и разбросанных повсюду вещах. О вышитом пестрыми узорами ковре и палящем по утрам солнце. Все нутро Эвона тянулось туда, и от воспоминаний по спине пробежали мурашки. Или, быть может, от холодного воздуха в комнате брата.
Эвон накрылся одеялом, надеясь ощутить знакомый запах детства, но выстиранная ткань пахла лишь еловым мылом.
– Младший сын Севера, завтрак подан! – мальчик с кухни быстро постучал в дверь.
Эвон ничего не ответил, и тот повторил:
– Младший сын Севера, завтрак подан!
– Да! Спасибо, я уже иду.
Мальчик на всякий случай еще раз звонко постучал и, убежав к другой комнате, позвал Далию плохо выученной фразой:
– Принцеш Эверока, завштрак подачть! – сказал он на эверчанском языке с сильным акцентом и, немного постояв, быстро убежал обратно.
Эвон нехотя встал с кровати. Рану на сгибе локтя защипало, стоило лишь снять бинт с просочившимися сквозь него пятнами крови. Сукровица, успевшая за ночь подсохнуть, оторвалась от места прокола. Эвон зашипел и, услышав шаги принцессы, быстро натянул на себя одежду.