Из дверей никто не выходил. «Неужели он так обессилел? Или боится?»
- Наос! Наос, ты жив? Это Харланд! Выходи! Ты свободен, выходи! – Почему-то ни Дамиан, ни Колдер не торопились войти внутрь. Опасаются там и остаться?
Наконец, мы услышали шаги. Я внутренне сжалась, не зная, что сейчас увижу. Изможденного полусумасшедшего? Уродливое чудовище? Злобного, скрюченного, красно-зеленого недооборотня, уже не способного к обороту?
Но то, что я узрела, я точно не была готова увидеть. Я ахнула и попятилась, уткнувшись спиной в доктора Колдера.
XLVIII
Представьте, что вы каждый день видите какого-либо человека: он высокий, брутальный просто не то слово, весь из мышц, с грубоватыми, суровыми чертами лица, загорелый, с короткими, вечно взъерошенными волосами. Вы так привыкли к нему, что кажется, наизусть знаете каждую его черточку. И вдруг эта гора превращается в изящного длинноволосого мужчину с музыкальными пальцами, довольно худощавого сложения, с утонченными чертами. И вроде лицо то же, но вовсе не то же. Другими словами, брутальный качок вдруг стал «юношей бледным со взором горящим».
Вышедший из дверей ну оооочень красивый мужчина был один в один Этелхарт, только в изысканно-тонкой его версии. Он действительно был бледен, глаза горели каким-то вдохновенно-безумным пламенем, будто он нес в себе некую высокую идею. И пусть его не понимают, он верен ей! Заточение ни на йоту не изменило его убеждений, личной «религии», веры в свою звезду. Почти фанатичный огонь в его, я бы сказала, очах (настолько поэтично он выглядел) многое мог сказать об этой личности.
Первая моя мысль: «Это что, розыгрыш? Метаморфозы? Это – перевоплотившийся Этелхарт, который сейчас скажет: «Улыбнитесь, вас снимает скрытая камера? На самом деле всё, что здесь происходило, – это сумасшедшее реалити-шоу?» Потом я подумала, что ведь у Этелхарта нет братьев, брата-близнеца – тем более. Или у них тут «Санта-Барбара», и брата потеряли в младенчестве? В общем, за несколько мгновений в моей голове пронеслась буря мыслей, одна другой безумнее, и ураган эмоций.
Наос вышел из двери очень осторожно, будто не веря, что его и правда ждет свобода. Его глаза равнодушно скользнули по мне и Колдеру. Но при виде Дамиана лицо озарилось истинным счастьем. Увидев на руках Темного нежное спящее создание, он в удивлении и восхищении поднял брови. Наос порывисто, но в то же время как-то зажато, смущенно обнял демона.
- О, мой друг! Харланд! Как же ты смог? Это же необыкновенно! Волшебно! Ты не забыл обо мне! О, мой друг!
Мое представление о Наосе, как о чудовище, предавшем своего отца на погибель, разбивалось на глазах. Родственник Этелхарта, то ли его троюродный брат, то ли двоюродный дядя, был похож скорее на поэта, живущего в своем измерении, верящего в свои идеалы и не принимающего стандарты и нормы окружающего мира. Он вовсе не зловреден, не жаждет владеть миром. Одинокий наивный странник, полюбивший единственного друга и полностью ему доверяющий.
«И этого блаженного хотели казнить? Да Этелхарт был тысячи раз прав, что не допустил этого! А Наос совсем не выглядит изможденным, тощим или неухоженным. Хорошая одежда на стройной фигуре. И одна шевелюра чего стоит – любая девушка позавидует: густые блестящие русые с золотистым отливом волосы! Значит, в заточении он ни в чем не нуждался, каким-то образом ему всё доставляли. Кроме девственниц, как сказал Колдер. А уж он это знает наверняка точно».
- А кто это с тобой, Харланд? Знакомый какой-то человек… Колдер?.. Он помог пленить меня, заточил за то, что я стал на твою сторону, Дамиан. А теперь сам на твоей стороне? – лицо Наоса было наивно удивленным. Колдер же снова нацепил непроницаемую маску: о чем он думал, что чувствовал в данный момент, было совсем непонятно. Вот же злобная тварь, ни на миг не расслабится, контролирует всё и всех, в том числе себя.
- Он на своей стороне, друг, только на своей! Но без его помощи мне было не обойтись. Так что у нас теперь триумвират. – И демон, и маг как-то одинаково ехидно сощурили глаза и раздули ноздри.
Но дракон уже не слушал, Колдер волновал его мало.
- Какие красивые девушки! Совсем разные, – дракон повел изящным носом, – но обе девственницы! – в его глазах вспыхнул огонь, длинный язык облизал чувственные губы. Эти губы были созданы для того, чтобы их целовать. И встреться мы в других обстоятельствах, я могла и голову потерять из-за этого красавца. Теперь же неприятный холодок пробежал по спине, я внутренне сжалась.