А Кассия действительно улыбалась. Не могла удержаться. Произнесла негромко, мягко:
— Мэй, он…он честный. Пусть даже порой жесткий. И если назвал меня парой, значит, всё для себя решил, окончательно. Он не умеет по другому, понимаешь? А про остальное… Я знаю про его ипостась, если ты об этом. И это неважно. Всё неважно. Я его чувствую, как никто. И люблю, всем сердцем. Такого, какой он есть. Знаешь, Шариэль, мне кажется, это и есть самое главное, когда ты принимаешь и тебя принимают. Целиком. Я, наверное, плохо смогла объяснить. Ты поймешь, о чем я говорю. Когда сама полюбишь, по настоящему.
Эльфийка замолчала. Кажется, не нашла ответных слов. Придержала своего коня. Отстала. Ну и ладно, и хорошо. Может, зря она ей это все сказала?
Но все тут же стало неважным. Потому что Кассия увидела, как их отряд догоняет Мэй, на своем вороном. Один. Без Цербера.
— А Цербер, — встревоженно спросила она Мэя, когда его конь поравнялся с ней.
— Все хорошо. Он догонит. Позже.
И больше ничего не ответил. Кассия видела, что он снова погрузился в размышления и не стала его трогать. Впрочем, в лесном госпитале он снова стал самим собой. И день прошел так, как и планировалось.
К вечеру Кассия чувствовала себе совершенно вымотанной. Мэй уложил её спать, поцеловал и пообещал прийти чуть позже. Она угукнула. И сразу провалилась в сон.
Проснулась глубокой ночью. Одна. Ей это не понравилось. И её волчице тоже.
Встала, набросила плащ и вышла из крохотной комнатки. Куда теперь? Вниз по лестнице или пройти по коридору? Прислушалась к себе. Чутье вело себя странно. Оно тащило её… на крышу? Что Мэй будет делать на крыше госпиталя, ночью? Звезды считать? И все-таки начала карабкаться по узенькой лесенке. Тихо-тихо. Так, как она умела.
Мэй был там. Сидел на краю крыши. Не один. Рядом с ним, плечом к плечу, находилась еще одна фигура, плотно завернутая в плащ. Со спины совершенно непонятно, мужчина или женщина. Еще и капюшон наброшен!
И тогда Кассия решила подобраться поближе. Да, ей было любопытно! И совсем скоро она смогла услышать разговор. Мэй говорил тихо, как и его собеседник. Да, это был мужчина.
— … не срастается. Понимаешь, нет главного. Выгоды.
— Мэй, это не всегда так явно.
— Согласен. Я, конечно, встречусь, но думаю, пустышку тянем.
— Лекарь, твою ттьму! Ты разве за этим сюда пришёл?
Мэй смеётся:
— Ты не поверишь…
— Да я уже понял.
— Ладно, давай о деле. Ты сможешь?
Его собеседник пожимает плечами:
— Можно попробовать. Тряхну твоего вампира.
— Видящий?
Вздох:
— Ты же знаешь, это так не работает. Он должен быть лично заинтересован. Но я с ним поговорю. Обещаю.
— Да, ещё. Тут ко мне два демона прибились…
Теперь уже смеется собеседник Мэя, качая головой:
— Он тебе еще вампиров не простил, всё вспоминает!
— Взрослеет что ли? Раньше таким злопамятным не был, — усмехается Мэй.
— Сейчас хочешь?
— Нет, потом. Пусть пока при мне побудут. Пригодятся.
— Правильно.
— Ладно, иди, брат.
— Иду. Зови снова, как что определится.
Оба встают. И тут за спиной второго неожиданно распахиваются огромные крылья! Кассия замирает! Даже неверный свет ночной звезды позволяет увидеть их цвет! Белые!!
Глава 26
Пустяк, я не рассержен.
Пусть так, всё решено.
Моды «Полярник»
Мэй.
Странная история.
Ну, с Дараном все более-менее ясно. Боец две недели шатался по Мирраиру. Разведчик. Качественно прятался, кстати, раз эльфийская стража так и не засекла чужака. Ждал отмашку от своих. Знал про договор о портале. И тишина. Подобрался к самому дворцу.
А тут эльфы, спокойные, довольные жизнью, и в их отряде — два рогатых демона! Надумал себе разного, озверел и схватился за арбалет.
Мэй вспомнил, как отдыхал, сидя на бревне, ждал. Посматривал на Дарана. Человек во весь свой немалый рост растянулся на снегу и крепко спал. Вылеченный, чистый, он производил хорошее впечатление. Настоящий боец, сильный, с характером.
Даран проснулся рывком, сразу потянулся рукой к поясу, искать рукоятку кинжала. А, открыв, наконец, глаза, обнаружил свое оружие в руках сидящего напротив эльфа, да! И тут же, одним сильным прыжком, оказался на ногах!
Усмехнувшись коротко, Мэй с удовольствием оценил результат своей работы. Ну, извини. Не улыбается проверять твои боевые навыки на себе снова. Тем более сейчас, когда ты в полной силе! Цербер выразил свою солидарность предупредительным рыком.