Она нежно обняла его, поцеловала в лоб, прижала к себе. К ним неслышно приблизился дед, сел рядом, прямо на траву.
Бабушка шепнула Мэю на ушко:
— Саша…
— Моя сестра. Она свет. Добро. Тепло. Любовь.
— Любовь?
— Любит меня, да. Как сестра. И я люблю её, как брат.
— А если тебя не станет, что тогда?
— Саша? Она расстроится, сильно. Искренне. Я ей нужен. Это же Саша. Она даже Фараниэля…
— Фараниэль…
— Младший брат. Мы привязаны друг к другу, сильно. — Мэй беспокойно шевельнулся. — Его нельзя оставлять одного, пропадет! Все время влезает в истории! Покушения эти! А потом мать расстраивается!
— Мама…
— Она… — Мэй снова шевельнулся. Ему показалось, что в объятиях бабушки становится тесновато. Та ослабила руки, стала держать их шире. — Мама любит меня. А я… все боюсь ей об этом сказать. Что-то останавливает. Она не перенесет известия, что я умер во второй раз. Уверен. Я видел как она плакала, там, при Фараниэле и отце…
— Отец…
— Уважает меня. Принял. И я его. Мы мало разговариваем. Пока не получается. Вист говорит, это временно.
— Вист…
— Лучший друг. Брат. Мой ангел-хранитель. Беспокоится обо мне. Сделает все, даже невозможное, чтобы спасти. Мы понимаем друг друга, часто разговариваем. Рад, что Боги свели меня с ним.
— Ты вырос, мой мальчик, мой хороший…
— Что?
И тут Мэй понял, о чем говорит бабушка. Он больше не был маленьким мальчиком. Подросток. Поэтому и на руках у бабушки ему стало тесно. Отстранился, сел рядом. Но продолжал держать её за руку.
— Ты вырос, — повторила бабушка, любовно, и свободной рукой погладила его по голове. — Ты перерос свои обиды, это хорошо. У тебя есть близкие люди. Которые тебя любят так же, как ты любишь их. Ну а девушка у тебя есть? Помнишь её?
— Девушка? — С сомнением произнёс Мэй, безрезультатно роясь в собственной памяти. — Нет, бабушка. Девушки у меня нет.
Неожиданно резко вскочил и выдавил из себя:
— У меня есть… пара. Моя Касси. И она там сейчас с ума сходит. Я должен вернуться к ней. Обязательно.
— Зачем? — вдруг спросил дед, приподняв кустистые брови.
— Как зачем? — Мэй даже растерялся.
Кассия.
Всю обратную дорогу мчалась на пределе. Влетела в комнату. И сразу уперлась в мрачный взгляд Цербера. Опустила мордочку, молча заплакала. Не смогла. Не справилась. Мэй, прости!..
Он по-прежнему лежал на кровати и не шевелился, её светловолосый эльф, её любимый. Мерк и Зольгур сидели на полу, у стены, оба подавленные и сумрачные.
Поползла к кровати Мэя, на брюхе, вспрыгнула на край. Положила голову на грудь своей Паре, прижалась плотно ушком. Сердце еще стучало. Но слишком медленно и тихо.
Её эльф все глубже погружался в смертельный сон. А она ничего не могла сделать. Только лежать рядом с ним, делясь теплом своего тела. Оплакать. И уйти за Грань вместе с любимым.
Маленькая серебристая волчица подняла мордочку к небу. И огласила пространство Плачем. Она выла и плакала, скулила и рвала сердце жалобными рыданиями, стонала в голос. Она умоляла Богов вернуть ей Пару! Либо забрать и её жизнь. Чтобы там, за Гранью, они смогли быть вместе!
Плакала и вспоминала.
Мэй лукаво улыбается и насмешливо произносит: «Слезай. Он не кусается». Потом откидывает капюшон. Так она увидела его, впервые.
Вот он меряется взглядами с Хакки. Как же Кассия тогда на него разозлилась!
А вот он жестким, опасным хищником, с двумя кинжалами, прыгает на головы вампиров! И рубит им головы мечом, кружась в смертельном танце! В конце боя пугая её до невозможности, когда валится на снег, в лужу собственной крови! И злится на попытку помочь! Упрямый…
Заботится о ней на привалах. Успокаивает. Прогоняет её страхи. Подставляет плечо во всех трудных ситуациях. Беспокоится о ней. Злится.
А как он целовал её в первый раз там, в пещере…
Их разговоры. Порой странные, порой волнующие. Но всегда откровенные, доверительные, вскрывающие душу, пласт за пластом.
И их первая ночь… «Помнишь, я же говорил, что еще вернусь за тобой, бегунья».
Позже, такое нежное и трогательное «Иди ко мне, Хвостик». Хвостик…
Мэй говорил ей: «Я твой».
И его последняя фраза, которую она запомнила и мысленно повторяла бесчисленное количество раз: «Не переживай. Я вернусь».
Да, он выполнил своё обещание. Вернулся. Вот только…
Погруженная в боль, она не обращала внимания, как у открытых дверей тихо собирались эльфы и люди. Многие плакали.