Эльф быстро закивал, осторожно слез с зубцов и опрометью бросился к лестнице.
— Цербер, а не навестить ли нам нашу хитроумную светлейшую? Как думаешь? — Мэй покосился на Цербера и получил в ответ полную и безоговорочную поддержку своей идеи.
Кажется, выспаться сегодня не удастся. Плохо. Завтра Трариган. Демоны. И снова переговоры.
Цербер.
Прав Мэй. Идиоты. Чем думали-то? Эта надменная Шариэлька серьезно считала, что Мэй к ней перекинется от волчицы? Даже если увидит её в постели с посторонним мужиком? Ну, значит слепая. На оба глаза. Хха!
Надо было додуматься до того, чтобы попытаться провернуть такую дурь. Он-то сразу почувствовал какую-то дрянь в воде! Да, безвкусную. Ну и что? У него встроенный внутренний индикатор на подставы! Хха!! Ну, там, позевал. Все дела. Зубами лязгнул! Чтоб не расслаблялись! А потом прямым ходом в комнату Мэя с его подружкой!
И там — оп-па! — что и требовалось доказать! Эта эльфятина под бок к нашей девочке пристраивается! Хха!! И уже голый!
Ну, быстро загнал в угол героя-любовника. И приготовился ждать своего эльфа. Понадеялся, что мозгов у него хватит, несмотря на усталость, чтобы во всем правильно разобраться! И он меня не разочаровал! Прокачал всё в полминуты! Хвалю!
Нам завтра в дорогу! Мне снова лапами по снегу бежать! А мы тут время тратим на тупые разводы!
Вижу, Мэй лицом закаменел. А это верный признак, что достали его. И он сейчас начнет расставлять точки. В своей манере. Ахаха!! Не пропущу такое зрелище, ни в коем разе! Посижу, посмотрю. Ахаха!! Вру! Да! Конечно, поучаствую! И, вижу, в этот раз эльф мой не против. Только что «фас» не сказал!
Мэй.
Ждала. У двери стояла, что ли? Стоило постучать — сразу и открыла. Выражение лица в меру печальное. Это чтобы сочувствие быстро нарисовать на нём, как повод появится. Домашняя заготовка. Ну-ну. И пеньюар полупрозрачный, летящий. Ясно.
Мэй молча зашел в комнату. Неспешно опустился в глубокое кресло. Поставил локти на подлокотники. Скрестил пальцы. Уперся подбородком в соединенные кисти рук, как в подставку. И исподлобья, тяжело, уставился на Шариэль. Этот взгляд у него был натренирован. Ледяной. Давящий. Вымораживающий до костей.
Фараниэль, которому в свое время довелось его испытать на себе, до сих пор поёживается, как вспоминает. Говорит, жить не хочется, когда на тебя так смотрят! Преувеличил, конечно. Но суть передана верно.
Вот и Шариэль сразу затрепетала. Глаза расширились. Испугалась.
А тут еще мохнатая лапа неспешно подцепила край двери. И Цербер присоединился к их компании. Кажется, его светлейшая никак не ожидала. Расстроилась. Растерялась. Пытается собраться. А еще её напрягает молчание.
Мэй не торопился начинать разговор. Знал, как это действует на собеседника, такая затянувшаяся пауза. Ничего, пусть помучается. Разговорчивее станет. Податливее на нужные решения.
— Что-то случилось? — Собралась. Все-таки дочь Советника.
— Значит, калхаин? — Не меняя позы, ровно произнес Мэй.
Те, кто знал его лучше, уже бы поняли. Он с трудом сдерживает бешенство.
— Не понимаю! — Ответила слишком быстро. Непроизвольно округлив глаза. Как все неопытные лжецы.
— Два неучтенных фактора в твоем плане — и все насмарку. Какая жалость.
Уточнять не стал. Пусть помечется мыслями. Подергается.
— А еще ты забыла самое главное, — он медленно, лениво, начал подниматься. — Во мне кровь дроу. А это значит что?
— Что? — Пытается улыбаться. Теребит ленточку на пеньюаре. Пытается флиртовать? А губы уже подрагивают.
— Я мстителен. И абсолютно беспощаден, когда трогают моё. Я собственник, Шариэль. Хищник. А сегодня ты неосмотрительно шагнула на мою территорию, — Мэй, стоя, плавно развел руки. И сухо закончил, — Прощай.
После этого, он не спеша, в несколько бесшумных, скользящих шагов, приблизился к окну и одним движением распахнул створки, впустив в комнату морозный воздух и парящие снежинки.
На лице откровенная, холодная жестокость. Ленивое наблюдение хищника за обреченной, глупой жертвой.
Отошел к стене. Скрестил руки на груди. Пора загонять в угол. Она готова.
— Ты была влюблена в меня. Я не ответил взаимностью. А завтра утром уезжаю навсегда. Отчаяние юной девушки привело её к прыжку в окно. Весьма романтично. Учитывая отсутствие регенерации на Азуре. О тебя, наверняка, сочинят чувствительную балладу, — Все это Мэй произнёс с откровенной скукой в голосе, рассматривая Шариэль, как вещь.
А та ошеломленно замерла. Лишилась дара речи? Не верит? Ну, пора. Последний штрих: