Сила не сразу стала моей и плясала под дудку неподражаемой потомственной ведьмы. Пришлось приложить много трудов, чтобы не согнуться к чертям под гнетом черной магии и не уподобиться чернокнижницам, что ради силы с демонами да с Дьяволом якшаются.
И как по доброй воле, будучи неподготовленной человечкой можно пойти практически на верную смерть? Колдуньи с обретенным даром, тем более частями отобранным у другим ведьм не выживают. Это жизнь! Какой бы суровой и беспощадной она не была. За все нужно платить, а особенно за могущество и мощь.
Рано или поздно чары добьют Марину. Бестужева уже подчиняется ей, позволяя вить из себя веревки и наивно полагает, что она дескать великая и непобедимая. Ха-ха! Наивная дамочка!
Бедный несчастный сосуд уже трещит по швам, еще немного и магия немыслимых масштабов вырвется в мир и тогда усмирить темную энергию будет практически невозможно. Теперь понятно, почему Анфиса не польстилась на такую прекрасную, доступную добычу. Побоялась, что не справится, не сможет выдержать напора. Вон у призрака озлобленного и то мозгов больше!
— Остановись! — по-хорошему прошу я. — Отпусти её и все закончится сравнительно хорошо для тебя.
— Глупая девчонка! — сумасшедшим смехом взорвалась свекровушка. — Вздумала остановить меня? И как же? Твоя сила …
— Если думаешь, что отобрала чужой дар и стала его законной владелицей, то глубоко заблуждаешься. Он — мой и никогда не перестанет быть им.
Я в один шаг приблизилась к ней и крепко перехватила ее тонкие светящиеся магией запястья, цепко фиксируя их пальцами. Так, чтобы не дернулась, не вырвалась.
Дикий, первобытный страх исказил лицо женщины, но она попала в ловушку и не способна была из нее выбраться. В этой войне только один победитель и уступать кому-либо я никогда не была в настроении …
— Вандааа!!! — прогремел злой, отчаянный голос Марка на всю окружающую местность.
И я смотрю в любимые глаза, точно зная о чем именно он меня просит, почти даже умоляет, но не могу выполнить этого. Просто не могу … я должна!
— Прости …
Глава 28
Марк за одно мгновение оказывается за моей спиной и с силой сводит руки вместе, пытаясь удержать и не дать совершить страшный, непоправимый поступок. Но для кого? Если только для него. Я больше не видела в черной магии своего нескончаемого семейного проклятия и готова была принять тьму здесь и сейчас. Собственно говоря, слишком долго шел. Дракон, который любил полетать …
— Малыш, остановись! — отчаянно и надрывно срывается с его губ. — Подумай о …
— О чем? — свободно вдыхаю, позволяя темной энергии сочиться сквозь меня и с наслаждением пуская ее по своим венам, прямо к самому сердцу. — Не лезь сейчас, я не нуждаюсь в спасении, Бестужев.
И любимый мужчина отлетает далеко назад, не способный справиться с той мощью, которая обрушилась на меня снежной лавиной. Всё встало на свои места. А я дурында ведьм подозревала, а если и допускала, что Марина имеет какое-то отношение, то самое минимальное. Считала ее пешкой в чужих руках. Ну-ну! А в итоге главный кукловод всегда был у нас на виду. Надо было только хорошенько присмотреться и сложить два плюс два. Никогда недооценивай своего врага, правда? Слушала бы бабку, честное слово! Получилось так, как получилось. Экая чертовка! Почему я не подумала, что коварная свекровушка инквизицию на меня натравила? Ведь тетушка, захоти на самом деле дар мой присвоить, к штучкам вроде антимагических наручников даже и притрагиваться не стала! Вот идиотка! Ну, на кой ей это, а? У чародеек свои гаджеты, знаете ли.
— Ты не заберешь ее у меня!!! — голосит Марина и бросается на меня, атакуя прямо в лоб.
Ого, какая смелая! Видать, совсем в тупике себя почувствовала. Понимает, нет вариантов. А с силой расставаться очень не хочется, по себе знаю. К такому быстро привыкаешь. К запредельной, почти божественной мощи, к чувству собственного превосходства. Черная магия и мания величия — это просто слова синонимы.
Знаете, почему ведьмы редко от дара отказываются, предпочитая безумие, гонение инквизиции и прочие прелести нашего мира? Да просто остаться без всего — во сто крат хуже. Ощущаешь невероятную пустоту, словно вырвали сердце из груди и ничего живого не оставили. Мокрое место, опустошенный сосуд, где-то на грани между тьмой и светом. Там, где выть хочется от безысходности, ногтями царапать стены. Ослепленные безнадежностью и мраком — беззащитные, слабые, брошенные на милость пустоты и забвения.