— Тише, ненормальная, — прорычал сдавленно, когда я, кажется, сломала к чертям молнию на его брюках.
Но уже через секунду и он об этом забыл, выгнулся и зарычал, когда мои коготки сомкнулись вокруг его напряженного члена. Я почти не соображала, медленно скользя языком по его атласной вершине, наворачивая им круги и накрывая губами всю поверхность. И двигалась все быстрее, сдавливая головку, посасывая и сжимая рукой в основании. Волк был вкусным, пряным, с горчинкой, как я любила. И таким же ненасытным.
Но неожиданно все разлетелось осколками, которых было не собрать. Он схватил меня за волосы и дернул к себе так, что на глазах выступили слезы. Я вскрикнула, еле фокусируясь на лице мужчины. В глубине его глаз горел пугающий темный огонь, который не сулил ничего хорошего. Злой, жестокий зверь — я никогда с ним не договорюсь, а сейчас только больше вязну в его одержимости. Глеб притянул меня властно к свои губам, задирая второй рукой платье, а мне вдруг захотелось рвануться от него. Я дернулась, но он не выпустил.
— Пусти! — хрипло взвизгнула. — Ты делаешь больно! — Стукнула его в грудь, вырываясь. — Ненавижу жестокость, Глеб! Не переношу!
— Замолчи, — прошипел волк. — Ты то отталкиваешь, то сосешь мой член, как будто я тебе нужен! Определись уже, мать твою!
26
Мы замерли, тяжело дыша. Глеб выпустил мои волосы, но продолжал держать другой рукой за шею.
— Для тебя я — просто временный вариант, — хрипло выдавил он, не спуская взгляда с моих губ и оглаживая подбородок большим пальцем. — А я не могу без тебя.
— Можешь меня придушить, — зло искривила губы, — но не надо делать мне больно по чуть-чуть каждый день, напоминая, что не можешь отпустить…
— Тш… — он притянул меня уже мягче и коснулся застывших губ, провел нежно языком, прикусил. — С ума сводишь, бесишь… — зашептал горячо. — Прости… — Он поднялся со мной на ноги, подхватил и понес в спальню. — Прости… — повторил, сцепив зубы.
Кому и зачем были нужны такие жертвы — непонятно. Но Глеб мучился стойко, прогибаясь, стараясь так, будто мне это было нужно. Запихал свою злость и ревность поглубже, осторожно снял остатки одежды и сделал все, чтобы успокоить и расслабить — гладил и целовал, легко массировал напряженные мышцы, осторожно покусывал кожу. Волк старался быть нежным, как никогда.
Но меня это уже не интересовало — я просто его терпела. Каждое прикосновение пугало, вынуждая кошку шипеть и ежиться. Как я оказалась в таких отношениях?
— Ты либо душишь меня сейчас… либо даешь уйти, — прошептала равнодушно.
Кошка подобралась, затихнув, готовая к последнему бою. Плевать — никогда я еще не отдавалась мужчине против воли. И пошли все эти альфы к чертям! Я не согласна с уготованной судьбой постельной игрушки! Я буду выбирать или сдохну в борьбе за свободу выбора.
Глеб отстранился растерянно:
— Уже кого-то присмотрела? — усмехнулся и резко рванул за ноги к краю кровати. То, что я исполосовала за эту секунду его грудь и плечо, он почти не заметил. Вцепился в горло, придавливая к постели: — Я не отпущу тебя, — прорычал, дико сверкая глазами. — Хочешь завтра выйти на работу — остаешься тут, приходишь в себя, а утром просишь прощения! Если нет — я ставлю вторую метку и объявляю тебя своей. Выбирай.
А я, как водится, выбрала третье.
27
Провалиться за грань мне никогда не было сложно, Глеб даже понять ничего не успел. Я только запомнила его застывшие в ужасе черты, видела, как попытался рвануться следом… но мне уже было не до этого. Каждый раз — как в первый и последний, я ныряла в омут и начинала падать в темноту без воздуха и света. Легкие невыносимо жгло все больше, я раскрыла глаза в ужасе, пытаясь найти хоть какую-то опору для зрения, но не могла. Нужно было вдохнуть эту муть, позволить ей заполнить меня, принять… Но я не собиралась здесь кого-то искать, мне нужно было просто сбежать. Я помнила балкон на втором этаже в доме Глеба, меня привлекали пестрые игрушки и детские вещи, что развешивались там регулярно.
«Балкон, второй этаж!» — командовала я себе, пытаясь визуализировать статичные детали — цвет пластиковых окон, обшарпанные санки с лыжами, прибитые с торца… Рывок!
И я вывалилась аккурат на заледенелую плитку.
Вдохнуть не получалось, я шлепала ладонями по полу, скребла лед под слоем притоптанного тапочками снега и сипела. Нельзя просто так пройти и выйти, мир за гранью не был проходным двором! И способом побега тоже! Что на меня нашло, что я решила исчезнуть из квартиры Глеба таким образом?! Как чертов волк довел до этого?!