12
Я тихо вошла в ванную и обняла себя руками, оперевшись о стенку. Мужчина стоял под душем с прикрытыми глазами. Казалось бы, шелест воды и моя бесшумность не давали шанса ему услышать, но он повел головой, не глядя, и протянул мне руку.
Когда я впервые его увидела, не могла оторвать взгляд также как и сейчас. Тогда мне, правда, море было по колено — шумный светский прием, много вина и мало закуски не располагали к пространным размышлениям. Притягательный влиятельный зверь с темным внимательным взглядом показался мне неплохим вариантом. Глеб пришел на вечер в компании своих деловых партнеров и не был настроен заводить знакомства. Пока не увидел меня. Настроение у нас совпало, вкусы тоже, а такой изматывающей дикой ночи, наверное, не было никогда в моей жизни.
Я протянула руку, и он увлек меня в душ.
— Ты вчера сказала, что не хочешь меня больше.
Глеб прижал меня к себе спиной.
— Да, сказала, — пожала плечами. — Глеб, прости. — И вдруг отчаянно осознала — не смогу. Он не тот. — Отпусти меня, пожалуйста. Ты не сможешь, и я — тоже.
Он сильней сжал меня в руках, будто мог удержать. Хотя, мог, конечно. Силой. Но я верила, что до этого не дойдет. Я верила в него.
— Нет. — Дура. — Уйти всегда успеешь.
Несмотря на то, что вода была горячей, меня затрясло:
— Это точно, — выдавила глухо. Скорее, не уйти, а выдраться, с кровью и клоками шерсти.
— Я сделаю завтрак, — холодно сообщил он и вылез из душа.
Больше решила эту тему не поднимать — на сегодня хватит. Хочет мучиться — пусть. Чувствовать, что выбранная женщина тебя не принимает — то еще удовольствие. Отец как-то поведал мне историю их с мамой знакомства. Вернее, даже не знакомства, а постановки ее перед фактом, что она — его. Оставалось в очередной раз восхититься самым невероятным мужчиной в моей жизни — отцом. Изо дня в день чувствовать неприятие избранной женщины — для зверя хуже и представить нельзя. Она была его последним шансом. И он его не упустил. За что и получил в итоге большую шумную любящую семью.
А Глеб, наверняка, напортачил крепко. И ему досталась я.
Мы сидели в тишине его большой пустой кухни и завтракали, изображая семейное утро.
— Домой когда вернешься? — спросил он вдруг, хмуро глядя в свой мобильный.
— В смысле? — скосила на него глаза.
Волк поднял на меня жесткий злой взгляд:
— Я спросил, когда и откуда тебя сегодня забирать домой.
— Давай созвонимся, — его злость для меня была сигналом урчать и ластиться, но никак не бросаться в драку. — Босс сегодня вечером встречу планирует. Не знаю, во сколько закончим.
— Хорошо, — расслабился Глеб, глубоко вздохнул и усмехнулся: — Может, и меня научишь с утра начинать работать.
13
— В ночном клубе? — вскинула брови.
Глеб был владельцем нескольких клубов в Питере, и, насколько я знала, вел сугубо ночной образ жизни. Его готовность подстраиваться под меня обескураживала.
— Оттуда можно круглосуточно не вылезать, — хмурился мужчина, всем видом являя, что перестройка не идет на пользу его настроению. Я уже сочувствовала его людям. — Вопросы всегда найдутся.
— Вот они все удивятся, — пошутила я, растягивая губы, а за его ответную усталую улыбку захотелось вдруг залезть к нему на колени и обнять, прижаться и поурчать. Я привыкла ценить такие короткие моменты умиротворения, что мне выпадали, и всегда пользовалась любой возможностью отобрать у жизни свое, но впервые мне было жаль мужчину, который вызывал эти желания. Я задавалась вопросом — как бы уйти так, чтобы не сделать больно ни себе, ни ему? Может, и правда уехать? Поговорить с Зулом, объяснить ситуацию. В конце концов, уволиться. Раньше ведь не было никого, кто бы ходил за грань, и…
— Алиса, что с тобой?
… и веды погибали безвозвратно.
— Алиса!
Оказывается, чашка с кофе лопнула у меня в руках, и, если бы не Глеб, я бы вылила на себя кипяток.
14
Зул не звал днем в Институт, но я попросила Емелю отвезти меня на работу еще до встречи. Оставаться у Глеба не хотелось, ехать домой и раскисать там — тоже.
Гостиница «Россия» сегодня — это сорокоэтажное высотное здание с десятком корпусов. Но вход в наш Институт так и остался здесь. Через холл, к лифтам, а дальше почти как в сказке — этаж «10 и 3/4». И ничего, что прежде это был самый верх…