— Рукоприкладством, говоришь? — усмехнулся шире. — Да ты дикая кошка, Аня, а прикидываешься безобидной овечкой.
Он резко вывернулся и опрокинул меня на спину, подминая собой.
— Прости… — выдохнула я, сжимаясь. — Я не знаю, что это было.
— Прекрати извиняться, — вдруг зло рявкнул он. — Бесишь своим блеяньем! Это Зул научил тебя считать себя овцой?
Он вдруг уставился на меня пугающим злым взглядом, на его лице заходили желваки. Остатки рубашки отлетели в сторону, а на моих запястьях сомкнулись стальные пальцы. Я жалко всхлипнула в ужасе и забилась под ним. Стало также жутко, как в первый раз в гостинице.
— Пожалуйста, не надо! — проскулила я.
— Заткнись! — зло рявкнул он. — Мне не нужна безвольная подстилка, которой ты прикидываешься.
— Я не…
— Я сказал заткнуться! — процедил зверь. — Хочешь знать, как мне нравится?!
Он перевернул меня, скулящую от страха, на живот и больно выкрутил руки за спину.
— Не надо! — рыдала я. — Пожалуйста!
— Не знаю таких слов, — равнодушно заметил он и запустил ладонь мне между ягодиц. Жесткие пальцы бесцеремонно скользнули к туго сжатому колечку, надавили, давая мне ясно понять о его намерениях.
— Сволочь! — рыкнула я и с силой дернулась.
— А вот это уже лучше, — последовала издевательская усмешка. Он убрал на секунду руку и вернул уже увлажненные слюной пальцы, надавливая сильнее, почти проникая. — Буду трахать тебя так, как захочу, овечка, — зверь куснул меня больно за ухо, и я зарычала. — Иметь во все дыры…
С последним его словом во мне что-то лопнуло, словно пузырь, и рванулось наружу. Когти удлинились, я зашипела и дернулась со всей силы. Но он не выпустил. Дал только перевернуться на спину и вцепился в запястья, не позволяя себя оцарапать. Я билась в его руках, рыча и выгибаясь, а зверь смотрел, сосредоточенно и серьезно. Мышцы всего его тела напряглись, глаза хищно сузились, но довольно блестели.
— Умница, — наконец, выдохнул он, когда моя агония начала стихать, а шипение обернулось предупреждающим воем — так подвывают загнанные в угол кошки в минуты опасности и страха. — Даже так?
— Иди к черту! — рыкнула я, пытаясь прекратить выть.
— Теперь только вместе с тобой, — оскалился он, но тут же требовательно добавил: — Ты поняла, кто ты на самом деле?
Я тяжело дышала, зло глядя на него из-под спутанных прядей:
— Что ты со мной сделал? — выдохнула испуганно.
— Выпустил тебя настоящую, Аня, — в его голосе послышалось разочарование и непонятная мне злость.
Он резко поднялся с кровати и вышел из комнаты. Вскоре я услышала шорох дверцы встроенного шкафа, а потом — звук с силой хлопнувшей двери.
-16-
Я еще долго дрожала под одеялом, глядя на свои трясущиеся руки. Всей моей квалификации не хватало понять, что со мной происходит — веды не шипят и не полосуют никого когтями. Все это пугало неизвестностью до чертиков: мне необходимо каждую минуту быть в себе уверенной, ведь вся сила психика держится на уверенности в ней… Если верить «Матрице», так вообще могла бы пули на ходу останавливать, и наши говорят — для психиков это реально. Не понимать себя, наоборот — фатально.
— Возьми себя в руки, Аня… — скандировала я себе, так кстати вспомнив подходящий голливудский фильм, — вставай…
Но мне, в отличие от героини «Матрицы», не помогало. Все, что смогла — дотянуться до мобильника, но тут же отбросила его подальше: теребить лишний раз Леру не стоило, он и так был сам не свой. А еще этот долбанный вечер!
Внезапно в груди завибрировало от злости: а не пошло бы оно все! Карельский вон не пугается меня, даже овцой перестал называть! Значит, впечатлила.
Мысли, наконец, перестали метаться и потекли в чашу моей уверенности, унимая дрожь. Та, по ощущениям, даже переполнилась в какой-то момент, и я поспешно отбросила плед.
— Я покажу ему овцу! — прорычала зло под нос.
Зная Зула, сомневаться в уровне приема не приходилось. И я на них бывала постоянно, даже несколько платьев имелось. Только дома.
Быстро собравшись, я задумалась, как найти водителя, но тот объявился сразу, стоило мне открыть двери. Окинул равнодушным взглядом, посторонился… Но когда я уже ступила к лифту, бросил:
— Мирослав Владимирович просил вам передать…
Пришлось обернуться. Водитель протягивал мне кредитку.
— …Чтобы вы нашли что-либо подходящее из одежды на вечер.
Смерила его взглядом и равнодушно обернулась к лифту.
— Отвезете меня домой?
Он не снизошел до ответа, просто молча шагнул за мной в лифт. По дороге я попросила остановиться у первой попавшейся аптеки. Столь небезопасная интимная связь с оборотнем меня не устраивала, и я совершенно спокойно приняла решение озаботиться проблемой сама, раз Карельскому плевать.