Анна срывающимся голосом произнесла:
— Тогда я согласна это сделать. Ради вас, ради того, чтобы вам больше не было больно, я готова это сделать, несмотря на то, что самой мне это приносит невероятную боль.
— Простите, — хрипло сказал он, — простите, что из-за меня вы страдаете. Я бы этого не хотел. Хотел бы быть с вами хотя бы в этой жизни. Но не могу! Таким быть с вами не могу.
Анна опустила голову, чтобы не видеть его слезы, которые причиняли ее разбитому сердцу еще большую боль.
— Как мне это сделать? — спросила Анна.
— Вы точно готовы?
— Да, — кивнула она. — Люблю, поэтому готова это сделать.
Граф выставил левую ладонь вперед, а правой провел над ней. Руку окутал сгусток зеленого пара. Когда он рассеялся, то сквозь зеленоватое мерцание Анна разглядела тот самый кинжал. То, что в прошлой жизни убило короля Эмирея, в этой жизни должно было убить графа Эмирсона.
— Вы должны вонзить его прямо мне в сердце, — сказал он осторожно, словно пытаясь не испугать ее.
— Вонзить? — она посмотрела на него сквозь слезы. А потом, сглотнув, перевела нервный взгляд на кинжал и с дрожью в голосе переспросила: — В самое сердце?
— Да.
— Я не смогу этого сделать, — Анна отошла назад.
Ее пугал этот кинжал, он приводил ее ужас одним лишь видом.
— Можете, — возразил он, — я вам помогу.
Анна глубоко вдохнула и выдохнула, чтобы успокоиться. Она приблизилась к нему, нерешительно и неохотно коснулась ледяной ручки кинжала. Лезвие светилось голубым сиянием. От него исходил не только холод, но и ощущение смерти.
Она не выдержала и отстранилась от графа Эмирсона. Анна посмотрела на графа умоляющими глазами.
— Прошу не заставляйте меня этого делать, — просила она, — я не хочу вас убивать! Не хочу, чтобы вы исчезли! Не хочу, чтобы вы покидали меня, исчезли из моей жизни, будто вас никогда и не было.
— Но я больше не хочу жить, — уставшим и измученным голосом напомнил граф. — Возможно, это эгоистично с моей стороны, и за это прошу меня простить. Но я правда не могу. Нет сил больше терпеть эту боль.
Слезы продолжали течь. Она обхватила тонкими пальцами рукоять кинжала и сжала его во вспотевших ладонях. Руки Анны дрожали, и граф это видел. Он нежно коснулся руки Анны сначала пальцем, а потом накрыл ее своей ладонью.
— Вместе, — сказал он, глядя ей в глаза.
Казалось, его пронзительный взгляд смотрел в самую душу.
— Я не хочу этого делать, — как в бреду бормотала Анна, поднимая кинжал в воздух, — не хочу терять вас!
— Возможно, хотя бы в следующей жизни мы сможем быть вместе, — сказал он подрагивающим голосом. Он плакал, как и она. — Обещаю, я вас никогда не забуду.
Он легонько сжал ее руки. И вдруг Анна вонзила в его грудь кинжал. Лезвие глубоко вошло в самое сердце. Эмирсон издал глухой вздох, его глаза продолжали смотреть на нее нежным, благодарным и любящим взглядом. Анна вскрикнула, слезы градом покатились по щекам. Она это сделала! Сделала то, что казалось невозможным.
Эмирсон навзничь упал на пол и сдавленно захрипел. Анна упала на колени вслед за ним.
— Нет! Нет! Не умирайте, пожалуйста! Не надо! — не видя его лица сквозь слезы, громко кричала она.
Эмирсон продолжал смотреть на нее. Изо рта его потекла струйка крови, и на губах появилась грустная улыбка. Он протянул руку, коснулся ее щеки и тихо произнес:
— Я люблю вас и всегда любил…
— Прошу, не умирайте, — рыдая, громко просила Анна, прильнув к нему, — прошу не уходите, не оставляйте меня!
Ее голос эхом разлетался по тронному залу. Эмирсон лежал под деревом в предсмертной агонии. Его губы беззвучно шевелились в тщетных попытках произнести что-то. Он с трудом ловил воздух ртом. Грудь слабо поднималась.
Анна краем глаза заметила сияние. Она повернулась и увидела, как ноги графа замерцали золотым, и через мгновение, превратившись в пепел, растворились в воздухе.
— О, Боже! — вскричала Анна, — нет-нет, не надо!
Эмирсон снова тепло улыбнулся. Он не отводил взгляда от ее лица, будто хотел запомнить ее такой, как сейчас. Словно хотел ее никогда не забывать.
Сияние поднималось все выше. В нем растворились живот, потом грудь. Кинжал упал на пол. Анна обхватила лицо графа ладонями и, нависнув над ним, прошептала сквозь горькие слезы:
— Не исчезайте, не уходите, прошу…
Но все ее слова были бессмысленными перед той силой, что навсегда забирала у нее любимого человека. Когда лицо начало медленно исчезать, Эмирсон, пересилив боль, произнес:
— Я буду всегда вас любить…