Она открыла глаза и с трудом огляделась. В комнате никого не было. Из окна лился свет, и по стенам разливались золотистые блики, освещая все вокруг мягким теплом. Крови, мечей, деревни в огне и мёртвых людей, лежащих на земле, — ничего этого не было. Все осталось там, далеко в воспоминаниях графа, которые открыло для Анны дерево. Что это было? Эмирей убил столько людей…и выстрелил в принцессу Элизу? Неужели все произошло именно так? Неужели король Эмирей столь жесток, и Анна в нем так сильно ошибалась?
Глава 26
Анна постаралась вспомнить произошедшее вчера, но все тонуло в мутных подробностях. Она была в тронном зале. Как же тогда оказалась в своей комнате? Ее сюда перенесли скорее всего. Но кто? Граф или Сэм? Она этого не знала. Анна расправила кровать, оделась и причесалась. Потом вышла из комнаты и побрела по тихому коридору. Ничего не напоминало о вчерашнем переполохе. Все было чисто и прибрано. Дверь комнаты графа наглухо закрыта. Анна постучала, но никто ей не ответил. «Наверное, его здесь нет», — подумала девушка.
Анна пошла дальше и в коридоре свернула в сторону тронного зала. Она помнила, как в толстом стволе дерева открылся некий проход, как она зашла туда и как ствол за ней вновь опутался сплетенными между собой зелеными лианами. Но что произошло после увиденного ею страшного сна? В памяти Анны образовалась словно черная дыра, которая не позволяла что-либо вспомнить.
Анна толкнула дверь тронного зала и вошла. Под густой зеленой кроной со светло-фиолетовыми цветами она увидела графа Эмирсона. Он стоял напротив дерева и о чем-то думал.
— Граф, — обратилась Анна, осторожно подойдя к нему, — мне очень жаль, что я доставила вам проблемы.
Анна считала, что виной приходу Альберта в замок была именно она. Если бы не она, Альберт никогда бы не узнал ни о замке, ни о графе и не привел бы своих товарищей убить проклятого обитателя.
— Вы вовсе не проблема, — сказал граф так, словно слова давались ему с большим трудом.
Он не оборачивался, не смотрел на нее. Но Анна хотела его увидеть. Что-то в сердце скреблось и подталкивало к необходимости удостовериться, что с графом все хорошо.
— Посмотрите на меня, — попросила Анна.
Но он не сдвинулся с места. Тогда Анна положила руку ему на плечо и заставила повернуться к себе лицом. От боли граф застонал. Анна вздрогнула при виде его слегка обнаженной груди, перевязанной белой тканью.
— Что случилось? — дрожащая рука Анны потянулась к перевязанной груди графа. — Вас ранили?
Граф перехватил ее руку в воздухе, не позволив прикоснуться к себе.
— Я в порядке, — сказал он только, и опять слова дались ему после невероятного усилия.
Анна поняла, что ему было больно говорить. Любое движение, вздох и даже произнесение короткого слова причиняло боль.
— Вы не в порядке, — рассердилась Анна, — не надо мне лгать! Вы ведь говорили, что никогда не лжете!
Анна злилась, сама толком не зная, на кого именно ее злость была обращена. На Альберта, который был виновен в ранах графа, или на саму себя? Ведь она продолжала считать себя виноватой в произошедшем вчера.
— Я вам никогда не лгал и не лгу сейчас, — взгляд графа сместился на запястье девушки, которое он держал в руках, — простите.
Он быстро разжал холодные пальцы и отпустил руку девушки.
— Пожалуйста, — тихо попросила Анна, — позвольте взглянуть на ваши раны.
— Это не обязательно, — сказал он, — вы ведь знаете, я не умираю от ран…
— Но вам больно! — перебила его Анна, и к ее глазам прихлынули слезы, — я же вижу, что больно.
Граф Эмирсон при виде слез на глазах девушки оторопел.
— Не плачьте.
Настоятельная просьба из его уст заставила Анну поднять на него глаза. Тогда он мягко добавил:
— Мне плохо, когда вы плачете. Не хочу видеть ваши слезы.