Элиза молчала. Смотрела ему в глаза и размышляла над его вопросом. Спрашивала саму себя. Но, видимо, не найдя ответа, встала с места и бросила:
— Пожалуй, пойду. Я просто предупредила вас. Если это сделаю не я, то кто-то другой.
Эмирей встал из-за стола и, подбежав к ней, схватил за руку.
— Не спешите, — он посмотрел на свою руку на локте, но отпускать не собирался, — мы не договорили.
— Нет, договорили, — твердо возразила Элиза и постаралась высвободиться.
Тогда Эмирей притянул ее к себе чуть ближе.
— Почему не убили, если так сильно ненавидите меня, как утверждаете? — Очевидный интерес промелькнул в его лице.
Элиза безмолвствовала. Она подняла на него бездонные глаза, но ответить не смогла. Казалось, она просто не знала причины, по которой поступила так странно.
— Знаете, что думаю я? — ухмыльнулся он.
— Ну же, — с притворным равнодушием буркнула Элиза.
Она старалась не показывать своего волнения, которое предательски выдавали ее глаза. Они блестели.
— Мне кажется, — медленно произнося каждую букву, сказал Эмирей, — что вы просто уже не считаете меня своим врагом. Думаю, — он чуть-чуть придвинулся к принцессе, — что я стал вам гораздо ближе, чем вы можете себе представить. И это вас пугает.
Анна поглядела на принцессу. Та вся напряглась, хотя тщательно пыталась это скрыть. Но у нее не получалось. Наконец Эмирей отпустил ее руку. Элиза тут же развернулась и ушла.
Анна поплыла за ней. За дверью Элиза сделала несколько шагов, отдалившись от стражников, охранявших королевские покои. Когда ее уже никто не мог увидеть, она остановилась и долго задумчиво смотрела в пол.
— Нет, — прошептала она, — все же нужно было убить негодяя!
Элиза рассердилась. Но Анна откуда-то знала, почему она злилась. Причина крылась в ее покрасневших щеках. В правде, которую открыл Эмирей. Элиза действительно не могла его убить, несмотря на ранее испытываемую ненависть. И это разбивало ее уверенность. Она не знала, что с ней происходит и почему она перестала ощущать ненависть к тому, кого всего пару месяцев назад желала убить собственными руками. Элиза покинула покои короля потерянной и отчаявшейся.
Потемнело, все фигуры людей, окружающие предметы расплылись, рассеялись, как пух по ветру. Картина сменилась.
Эмирей стоял на широком крыльце. На улице лил дождь, стояла непроглядная темень, над замком нависли грозовые тучи, черные, словно чернила. Эмирей вдыхал прохладный воздух с успокаивающим запахом, исходящим от влажной почвы.
— Ваше Величество, — окликнул кто-то, — тут такое…вам нужно увидеть!
Это был стражник. Он повел короля куда-то, что-то нечленораздельно бормоча по пути. И когда они дошли, то обнаружили, что подняты главные ворота. Кто-то приехал?
Во дворе собралось немало людей. Все они расступились, уступая дорогу королю. Он прошел по образовавшемуся живому коридору, и ему открылась ужасная картина. Лошадь без всадника заржала и топнула копытом. С нее был снят вьюк, в котором лежала человеческая голова.
— О, Боже! — прошептал только что прибежавший Сэм.
Советник подошёл к грузу, который несла лошадь. Он вытер с лица дождевые капли и сунул руку в мешок и, держа за волосы, вытащил из него отрубленную голову.
— Это Джек!
Сэм устремил испуганный взгляд на короля. В воздухе повисла мертвая тишина. Не было слышно даже шепота. Никто, казалось, не дышал. Только лил дождь и дул ветер.
Король смотрел на голову и в глазах его застыл ужас. А Анна отвернулась, не в силах видеть это зрелище. С шеи до сих пор капала кровь. Мертвые глаза были широко раскрыты, и в них отражалась предсмертная агония. Посиневшие губы оставались приоткрытыми, словно пытались произнести последние слова.
— Тут письмо, — сказал Сэм и потом исправился. — Нет, тут два письма. Одно адресовано королю Эмирею, второе — Элизе, принцессе Мирихе.
Сэм передал оба письма королю.
— Что происходит? — раздалось за спиной правителя.
Элиза с накинутым на плечи меховым пледом вышла, видимо, услышав шум суматохи. Она прошла мимо людей, которые прожигали ее ненавидящими взглядами. Они даже не пытались приложить и малейшего усилия, чтобы скрыть свое враждебное отношение к принцессе. Элиза, увидев отрубленную голову, замерла словно от удара молнии.