Элиза рассердилась. Но Анна откуда-то знала, почему она злилась. Причина крылась в ее покрасневших щеках. В правде, которую открыл Эмирей. Элиза действительно не могла его убить, несмотря на ранее испытываемую ненависть. И это разбивало ее уверенность. Она не знала, что с ней происходит и почему она перестала ощущать ненависть к тому, кого всего пару месяцев назад желала убить собственными руками. Элиза покинула покои короля потерянной и отчаявшейся.
Потемнело, все фигуры людей, окружающие предметы расплылись, рассеялись, как пух по ветру. Картина сменилась.
Эмирей стоял на широком крыльце. На улице лил дождь, стояла непроглядная темень, над замком нависли грозовые тучи, черные, словно чернила. Эмирей вдыхал прохладный воздух с успокаивающим запахом, исходящим от влажной почвы.
— Ваше Величество, — окликнул кто-то, — тут такое…вам нужно увидеть!
Это был стражник. Он повел короля куда-то, что-то нечленораздельно бормоча по пути. И когда они дошли, то обнаружили, что подняты главные ворота. Кто-то приехал?
Во дворе собралось немало людей. Все они расступились, уступая дорогу королю. Он прошел по образовавшемуся живому коридору, и ему открылась ужасная картина. Лошадь без всадника заржала и топнула копытом. С нее был снят вьюк, в котором лежала человеческая голова.
— О, Боже! — прошептал только что прибежавший Сэм.
Советник подошёл к грузу, который несла лошадь. Он вытер с лица дождевые капли и сунул руку в мешок и, держа за волосы, вытащил из него отрубленную голову.
— Это Джек!
Сэм устремил испуганный взгляд на короля. В воздухе повисла мертвая тишина. Не было слышно даже шепота. Никто, казалось, не дышал. Только лил дождь и дул ветер.
Король смотрел на голову и в глазах его застыл ужас. А Анна отвернулась, не в силах видеть это зрелище. С шеи до сих пор капала кровь. Мертвые глаза были широко раскрыты, и в них отражалась предсмертная агония. Посиневшие губы оставались приоткрытыми, словно пытались произнести последние слова.
— Тут письмо, — сказал Сэм и потом исправился. — Нет, тут два письма. Одно адресовано королю Эмирею, второе — Элизе, принцессе Мирихе.
Сэм передал оба письма королю.
— Что происходит? — раздалось за спиной правителя.
Элиза с накинутым на плечи меховым пледом вышла, видимо, услышав шум суматохи. Она прошла мимо людей, которые прожигали ее ненавидящими взглядами. Они даже не пытались приложить и малейшего усилия, чтобы скрыть свое враждебное отношение к принцессе. Элиза, увидев отрубленную голову, замерла словно от удара молнии.
— Расходитесь все живо! — крикнул Сэм, разгоняя любопытных наблюдателей. — Не шутовское представление тут показывают! Быстро-быстро по своим домам!
Через минуту на площади никого не осталось. Только Элиза, Эмирей и Сэм.
— Это письмо, по всей видимости, адресовано вам, — мрачно сказал Эмирей и передал принцессе сверток.
Элиза долго не решалась взять бумагу, испачканную кровавыми каплями. Но все же пересилила себя. Она встретилась взглядом с королем и, глубоко вздохнув, раскрыла письмо.
Анна подошла поближе к Элизе и, глядя через ее плечо, прочла:
— 'Мне жаль, что родная племянница выбрала сторону врага. У тебя было достаточно времени, дорогая Элиза, справиться с врагом твоей страны. Но ты не сделала того, что должна была. Отныне и навсегда тебе больше не рады в Мирихе. Ты предатель страны, народа и власти. А предатели всегда должны бояться того, что их рано или поздно настигнет кара за измену.
Король Ареон'.
Элиза опустила письмо. Она, казалось, была уже не здесь, а где-то совершенно в другом мире. Анна сочувственно на нее посмотрела. Ей было жаль принцессу, ведь положение той оставляло желать лучшего.
— Что там? — спросил Сэм, когда король закончил читать послание второй раз.
— Пола с его людьми поймали. — Король поглядел на мокрую от дождя голову, лежащую на земле. — Джек был одним из членов отряда Чада. Его убили, прислав отрубленную голову в качестве доказательства, что группа поймана, и наше дело с треском провалилось.
— Какие уже у него требования? — гневно сжав кулак, прошипел советник.
— Обмен, — Эмирей скомкал письмо.
— Взамен на свободу Пола и его людей? — После кивка Эмирея, советник тихо спросил: — Что же он хочет?