— Ути-тюти-пути! — просюсюкала я, — как же мне тебя жаль. А ты изуродовал здоровье моей любимой… Незнакомке. Вот! Ты зачем её на цепь посадил, зверюга?! Себя на цепь посади.
— Простые люди — это животный, а животных принято держать на цепи. И я подарил ей самую теплую комнату в своём замке. Там всего минус десять!
— Я тебя сейчас в летний сектор отправлю, в самое пекло, посажу на цепь и надену на тебя тридцать три пуховика! — рычала я. Как можно быть таким недоумком? Даже девчонка обо всем догадалась, а он — нет. Король ещё… Тоже мне. Фиг знает, как с таким монархом Зимний Сектор стоит.
— Так что мне с ней делать нужно?..
— Влюбить! Чтобы ты стал счастливым, тебе нужна любовь этой, как ты сам выразился, строптивицы. ЛЮ-БО-ВЬ! Понял???
— Понял. — Задумался Ледышка.
— Точно понял??? Могу пояснить для таких… Таких… Одаренных! Как ты!
***
Я не знаю, сколько суток прошло. Я не помню, когда мне приносили в последний раз еду, но судя по ариям, которые исполняет мой живот, дело было давно. Да и не ела я толком того, что мне принесли. Даже крыса-Лариса, которая теперь моя сожительница и единственная подруга, есть не стала. А ей я доверяю больше, чем Айстаху.
С недавних пор я не могу ходить. Что и говорить — двигаться. Просто лежу пластом на грязном вонючем матрасе и жду смерти. В моем состоянии ко мне может прийти только она.
Часов в камере нет. Света нет. Звуков, кроме шуршания Ларисы и урчания живота тоже нет. Только я и мои мысли, которые, к слову, такие спутанные и бредовые, что не улавливаются мозгом. Или они просто быстро бегают, а ослабленный мозг не может их догнать… Вот, видите! Бред, да и только…
— Ку-шать… — скрипучем тихим голосом говорила я. — Я хо-чу ку-шать…
Я не плачу. Причем уже давно. Наверное, мне просто нечем, ибо в туалет я тоже не хожу. Или хожу, но не замечаю этого? Фу… Думать об этом тошно. Думать сейчас в принципе тошно.
— Ку-шать…
Да это бессмысленно. Даже мне уже понятно, однако я все равно храню надежду о чем-то вкусном и… очень горячем. ОЧЕНЬ! Чтобы обжигало горло, чтобы ложка нагрелась, чтобы… Да какая уже разница? Сдохнуть бы поскорее…
Шаги. Тук-тук… Каблуки стучат… Тук-тук… Знакомая походка… Неспешная, твердая. И когда это я научилась навыку определять идущего по его походке? Наверное, когда с содроганием сердца вслушивалась в каждый звук.
Скрип. Задвижка отъехала в сторону.
Скрип. Старые ржавые петли двери пришли в движение.
Свет. На пороге стоит Айстах, над рукой в воздухе парит маленький шарик, от которого исходит холодное сияние. Оно и освещает все вокруг.
В руках мужчины я вижу что-то бесформенной и очень пушистое. Это… Шуба? Мне?..
Король Стужи проходит внутрь. Смотрит прямо на меня. Я отвечаю тем же. Он попытался радушно улыбнуться, но его глаза от меня ничего не скроют. Ему мерзко. Нет, вовсе не жалко, а именно мерзко. Его вот-вот вырвет от представившегося зрелища. Как же хорошо, что рядом нет зеркал, иначе я бы присоединились к нему. Сидели бы вместе и кривили физиономии.
— Доброго дня… — он снова делает попытку улыбаться так, будто рад меня видеть. Даже голос смягчил, сделал более теплым и добрым. — У меня для тебя подарок…
Он замолчал. Глаза забегали, он смотрел на скудное убранство моего «дома», но только не на меня.
— Ты снова будешь молчать?
Я бы столько всего сказала!.. Да только сил нет…
13
— Я понимаю, что поступил неправильно. Я не должен был помещать гостью в подземную тюрьму. Это место не для такого… — он замялся. Слова застряли в горле. Сделав судорожный вдох, он решился договорить: — прекрасного цветка.
— Ха-ха-ха-ха! — пробило меня. Господи, какое же это отвратительное зрелище. Такое смешное, нелепое, лживое. Мне нравится. Пусть продолжает.
— Почему ты снова смеешься?
— Потому что ты жалок, — максимально омерзительным голосом проговорила я. Фух… Сил хватило! Удивительно. Когда этот отморозок рядом во мне открывается второе дыхание.
— Я хочу начать всё заново. — Вдруг сказал он. — Я был неправ, я совершил кучу ошибок. И я… — понимаю, трудно пресмыкаться перед «жалкой человечкой». — Я хочу, для начала, чтобы тебе было тепло.
На меня просто положили сверху шубу и отвернулись. Я смотрела на него. Хоть и не видела лица, но была уверена, что на нём сейчас весь спектр эмоций отвращения. Айстах вновь судорожно вздохнул и повернулся обратно ко мне.