Хафизулла Абу Резуни, более известный как Стилгар, в своих воспоминаниях пишет, что когда он впервые встретил Джессику (напомню, все события происходят в течение одних суток), то был поражен ее красотой, великолепия которой не могли скрыть ни ночь, ни громадный кровоподтек на прекрасном лице.
Император Шаддам IV выразился еще определенней. Его низложение на Дюне, отречение от престола и перепалка с Муад’Дибом были в видеозаписи продемонстрированы всему миру – об этом занятном представлении еще пойдет речь, здесь же замечу, что допущен к показу был неполный, тщательно отредактированный вариант. Существует оригинальная, немонтированная пленка, хранившаяся в коллекции императрицы Ирулэн; в самом последнем эпизоде, отсеченном цензорами, император Шаддам, выходя из зала под конвоем и обращаясь к своим теперь уже бывшим подданным, произносит буквально следующее: «Посмотрю, каково вам придется под властью этого отцеубийцы».
Что же, полагаю, император знал, о чем говорил. Его слова окончательно проясняют картину – казалось бы, чего же еще, все очевидно – но рука все же медлит выписать последний, роковой вердикт. Слишком тяжко обвинение, слишком косвенными на таком фоне выглядят улики, слишком уж не хватает решающего, прямого свидетельства. До сих пор неизвестно, какой же именно смертью погиб Лето Атридес, что же конкретно произошло в герцогских покоях – тело не было освидетельствовано, какое бы то ни было медицинское заключение отсутствует, и даже могила Атридеса-старшего появилась на Арракисе лишь в двести третьем году, то есть двенадцать лет спустя после смерти, и опять-таки безо всяких объяснений, единственно по указу императора Пола Муад’Диба.
Леди Джессика, по вполне понятным причинам отзывалась обо всем, связанном с ее покойным господином, в самых общих выражениях. Лишь однажды она обронила следующую фразу: «Мне так жаль его. Лето, в сущности, всегда оставался мальчишкой – иногда злым, иногда забавным, – и он так и не вырос». Думается, что Джессика говорила искренне.
Император, радея о чести Дома Коррино, замял скандал, и была принята версия о нападении каких-то неведомых то ли террористов, то ли повстанцев и героической кончине благородного герцога. И только через девять лет, когда парламентский заговор уже набрал обороты, а правление Шаддама IV отсчитывало последние дни, было решено взвалить всю вину на барона Владимира Харконнена и тем самым убить сразу двух зайцев – законным путем избавиться от всем мешающего и безумно надоевшего опасного человека и заодно обелить и оградить репутацию нового императора. Вот тогда-то, а отнюдь не раньше, проложила себе дорогу сногсшибательная история о кровавом злодеянии, учиненном алчным негодяем с Гьеди Прайм. Сам негодяй, даже если и узнал о своем злодействе, то успел разве что удивиться – на большее времени ему не оставили.
Итак, канув в бурную осеннюю ночь, Пол и леди Джессика затерялись где-то на просторах Дюны. Теряться им предстояло долгие девять лет, так что у нас есть время посмотреть на эти самые просторы.
Глава третья
Вранье и несуразицы в рассказе о природе и людях Дюны – краеугольный камень официальной версии, тут наши имперские затейники лгут и напускают морока даже еще больше, чем повествуя о войне и политике, многократно преувеличивая то, что им выгодно и удобно, и волшебно не замечая всего прочего. И сказка первая – это сказка о пустыне.
Почти на любой фотографии, изображающей арракинские барханы (еще бы – Дюна!), на заднем плане присутствует странный синеватый или красноватый фон. Это небо, думает большинство. Нет. Это горы. Сколь ни удивительно звучит, но две трети Дюны – это горы и плоскогорья. Безграничные океаны песка на Арракисе существуют лишь в романах и сериалах. Когда стеклянные двери арракинского (было бы точнее сказать – хайдарабадского) космопорта отрежут за вашей спиной ласковое дыхание кондиционеров, и вас настигнет первый удар огненного молота дюнного полудня – или вечера, совершенно неважно, – и вы первым делом спешите к арендованному «хаммеру» или, если позволяет состояние бумажника, глайдеру, то после этого можете еще много дней ехать или много часов лететь, прежде чем завидите знаменитые дюны, которые некогда бороздили исполинские пустынные черви.
Былых великанов давно уже нет, но пустыня сохранила свою красоту до сих пор, и не будет поэтическим преувеличением сказать, что немногие места могут сравниться с ней по великолепию. Она необычайно разнообразна – и по тону, и по рельефу, а обступающие ее со всех сторон и рассекающие ее пространства горы и скалы самых фантастических форм и размеров придают ландшафту таинственное, завораживающее величие. Все тут какое-то громадное, от масштаба высот и расстояний захватывает дух. Здесь встречается вся существующая палитра цветов, камни и пески могут быть какими угодно – красными, синими, желтыми, голубыми, с вкраплениями бирюзы и серебра в самых фантастических сочетаниях и оттенках; уходящие в небо скалы столбообразные, столообразные и такие, для которых нет еще названия; немыслимые перегибы ущелий и невероятные чертоги пещер. Кто хоть раз видел, как дрожащий в струях марева чудовищный солнечный диск, выбрасывая золотые султаны света, опускается за кровавый горб Защитной Стены, тот запомнит Дюну навсегда.
Тут я подступаю, пожалуй, к самому зыбкому месту нашей повести, поскольку сейчас настало время рассказать о тех краях, где происходили события Муаддибовой саги, а это тяжкое испытание для читателя. Никто не смотрит на карты, хотя писатели еще со времен Стивенсона, который самую свою знаменитую книгу создавал по карте, обожают их рисовать, и все без угрызений совести пропускают любовно выписанные картины земель и угодий – возможно, с тех пор, как патриарх и родоначальник маэстро Толкиен нагнал страху на читающий мир ужасающей диссертацией «О Белерианде и владениях в нем». Все это я прекрасно понимаю, но в моей истории, полной войн и путешествий, необходимо хотя бы минимальное представление о том, как и куда направляются герои; в этом смысле «Дюна» – роман поистине почвенный, поскольку геология и топография здесь прямые участники сюжета. А посему я смиренно прошу читателя обратить самую малую толику внимания на предлагаемый рисунок.
Это даже не карта. Это упрощенная до предела схема описываемого места действия. Сверху – север, снизу – юг. И Арктика и Антарктика Арракиса – сложные горные системы со снежными шапками на полюсах – да, как ни трудно в такое поверить, на Дюне есть снег и лед, и гораздо больше, чем на Земле; правда, никто из наших персонажей до этих высоких широт не добирался. С севера на юг, на многие тысячи миль простирается та самая пустыня, со всех сторон окруженная горами, а точнее сказать – высокими обрывами плоскогорий; в том же меридиональном направлении пустыню делит пополам Большой Рифтовый хребет, он же Центральный Рифт, и таким образом возникает то, что на местном жаргоне именуется Западной и Восточной песочницами, или иначе – название неправильное, но повсеместно распространенное – Западным и Восточным Рифтом. В горах юго-востока расположен город Джайпур, столица южных кланов, на северо-западе, за нагорьями Защитной Стены, лежат города Магриба, закатной страны, из которых нам интересен только Арракин, официальная столица Арракиса, чуть южнее которой, в отрогах уходящей к экватору все той же Защитной Стены, находится, наверное, самое прославленное место Дюны – съетч Табр. Вот пока и все, но даже этот нехитрый чертеж сразу приводит нас к первому географическому казусу приключений императора Муад’Диба.