Тем временем Нед Келли проталкивался сквозь совсем другую толпу внутри затемненного трактира. Он выбрался в коридор, а затем в прихожую. Он выбрался в ночной воздух, шагая медленно, плавно, будто во сне, что было естественным следствием веса стодвенадцатифунтовой брони, укрытой его длинным клеенчатым плащом. Его серая кобыла была оседлана, и он забрался в седло с немалыми трудностями, а затем проехал двести ярдов по дороге в сторону Гленрованской станции. Полиция обратит на странного всадника не больше внимания, чем на Брекена, чей жалобный голос раздавался среди сумятицы людей и лошадей.
Где старший офицер? Где он?
Нед выждал, пока Брекен наконец не отыскал суперинтендента Хейра, а тогда повернул назад к трактиру.
Полицейские перелезали через забор между отелем и железнодорожным полотном, а в густой тени передней веранды их ждали трое бронированных людей. Самый высокий из них, Джо Берн, поднял свое ружье.
Ё-ная броня. Не могу, мать вашу, прицелиться. Заткнись, они тебя услышат.
Полицейские бежали через редкий кустарник, не заботясь о прикрытии. Там, где суперинтендент Хейр наконец остановился, противников разделял только небольшой железнодорожный турникет. Расстояние между ними равнялось 30 ярдам.
Где Нед? прошептал Дэн Келли.
Вот я, ребята. Старший Келли занял свое место в середине веранды и поднял свою магазинную винтовку Кольта.
А вот и ваша бабушка с большим железным носом. При этих словах он выстрелил. Хейр упал.
Боже мой! вскрикнул он. Я ранен первым же выстрелом! И тут холодная ночь внезапно озарилась вспышками выстрелов. Шайка укрывалась в глубокой тени веранды, все, кроме Неда Келли, который вышел в лунный свет и спокойно прицелился.
Стреляйте вы х-е псы. Нас вам не поранить. Не успел он договорить, как пуля Генри-Мартини пробила его левую руку. Он охнул, повернулся и тут же почувствовал, как вторая пуля полоснула по его ступне будто лезвие пилы. Он повернулся и отступил в отель.
За первую минуту полицейские выпустили шестьдесят пуль и следующие полчаса не прекращали огня ни для мужчины, ни для женщины, ребенка или преступника, а когда они наконец на минуту перестали стрелять, ночной воздух был разорван ужасным пронзительным воплем. Они застрелили мальчика, который спел «Коллин лас крайта на мо».
Томас Керноу, сидевший за своим письменным столом в четырехстах ярдах оттуда, зажал уши ладонями. Что это? спросила его жена. Ничего, ничего, ложись спать. О Господи, что ты сделал? Эти бедные заложники. Они не заложники, сказал Керноу, они там, потому что они с Келли. Они ничем не лучше бандитов.
Но теперь уже она хотела выйти из дома и замотала шею своим красным шарфом.
Это ребенок, сказала она. Они теперь расстреливают детей?
Томас Керноу прохромал через комнату и сердито сдернул с нее шарф, ей обожгло шею, и она закричала от боли.
Помилуй тебя Бог, девочка, неужели ты не видишь, что они тут все за Келли? Ты родилась здесь, Джин. Неужели ты не понимаешь, с людьми какого класса ты имеешь дело? Трус! закричала она. Они расстреливают детей. Я трус? Великий Боже, на ком я женился? Значит, трус? А кто спас этих полицейских, пока ты хныкала в постели? Иди в свою комнату. Что это?
Задерни занавеску, это китайская ракета. Келли подают какой-то сигнал. Лучше помолись, что полиции достаточно, чтобы обеспечить себе победу.
Эхо нового залпа раскатилось по долине, и она подошла к нему, взяла за руки.
О Том, что ты сделал?
Что я сделал? сказал он. Стал героем.
В течение дня и ночи трактир был оживленным веселым местом, но в крепости он не годился. Внешние стены были водну доску, внутренние – всего лишь мешковиной, обклеенной обоями, так что защитой отель служил не больше праздничного наряда. Пули пронизывали его стены с такой легкостью и так часто, что находившимся внутри оставалось только лежать на полу и молиться.
Когда Нед Келли прихромал внутрь, темнота была непроницаемой, а воздух стал кислым от холодного сырого дыма. Воздух этот разрывали вопли маленького Джека Джонса. Даже в Аду не могло быть хуже.
Нед, останови их. Они убивают нас! Я их остановлю.
Он снова прошел к выходной двери, и его приветствовали двадцать залпов.
Я ранен, донесся голос из задней комнаты. Да смилуется Бог над всеми нами.
Джек Джонс кричал, пуля перебила ему бедро и застряла в кишках. Мужчина пробрался сквозь мрак с кричащим мальчиком на руках.
Посторонись, Келли, черт тебя дери, дай мне пройти. Нед Келли отступил в сторону.
Это был работник Макхью, он остановился в открытой двери, держа в левой руке белый носовой платок, а правой прижимал к себе раненого ребенка.
Не стреляйте, вы, дворняги, это ребенок. Помогите мне, закричал Джек Джонс. Тут полно женщин и детей! Перестаньте стрелять! Раздался еще выстрел, но затем наступила тишина, и Макхью вышел за дверь. Миссис Джонс последовала за ним. Тут же прогремели два выстрела, и она упала на колени, прижимая ладони к голове. Меня убили! закричала она.
Но это была только царапина, и она сумела отползти назад по полу и притаиться за своей стойкой, и там она осталась, плача о своем сыне.
На этот раз никто ничего не сказал Неду Келли, но он не нуждался в напоминаниях о своей ответственности. Он не мог защитить этих людей от полиции, не мог он защитить и себя. Казалось, еще не было изобретено машины, способной защитить этих людей от сил, которые Бог развязал на земле.
Это ты Нед? крикнул голос из коридора.
Это ты, Джо? Иди сюда.
Иди сюда, как бы не так, черт дери! Что ты там делаешь?
Иди сюда, заряди мою винтовку. Меня подбили.
И меня. Господи, по-моему, у меня сломана нога.
Нед пошел на этот голос, чувствуя, как кровь заливает его сапог.
К черту ногу Джо, руки-то у тебя в порядке. Идем со мной, заряжай мою винтовку, идем же, заряжай для меня! Я уложу п-нов! С Хейром покончено. Мы скоро покончим и состальными.
Мы навлекли большую беду на этих бедных м-ков.
Ну, мы еще не проиграли.
Джо Берн не ответил.
Где ты?
Нед попробовал опуститься на колени, и тут его нога подвернулась, и он тяжело упал. И сразупополз, с лязгом царапая тяжелой броней по полу. – Вот, заряди мою винтовку.
Джо?
Правой, целой рукой он нащупал руку Джо Берна, но она была вялой и окровавленной будто свежеободранная туша.
Джо?
Он подполз ближе и привалился к стене. В темноте он нащупал нос и рот своего друга, потом прижал к ним ладонь. Борода была мягкой и влажной, губы под ладонью – теплыми, но прерывистое дыхание затихло.
О Джо, мне так горько, старина.
Новый град пуль пронизал темный отель, разнося в щепу дерево, разбивая стекла, и заложники гневно закричали.
Перестреляй их, Нед. Останови п-нов!
Остановлю, остановлю.
Он яростно поднял себя на ноги и заковылял по коридору в буфет.
Дэн? Стив?
Он открыл дверь в парадную комнату, где так недавно он со спокойной уверенностью трудился над своей историей. В то время он знал, что снова увидит свою дочь. В то время он знал, что освободит свою мать. В то время он знал, что эти люди будут жить на своей земле без страха или заискиваний, но теперь мир превратился в вонючую трясину и хаос.