Мари недоуменно посмотрела на него.
- Сумасшедшего? – переспросила она.
- Вообразите, - не обращая на нее внимания, Алекс продолжал вещать в уши Мишеля, - ради нее я бросил Мари.
- Но мне об этом не сказал, - вставила Мари, - кстати, ключи верни.
- А она неизвестно откуда вытащила этого… - Алекс рассеянно полез в карман и стал перебирать в нем какую-то мелочь. – Поля Бабенберга! Он совершенно ненормальный! Уверен, что он – средневековый монах! Это мне Софи говорила… сестра Лиз. Мы общались… Некоторое время…
- Кто монах? – Мишель с любопытством посмотрел на не замолкающего Алекса.
- Поль Ба-бен-берг. Парень Вивьен Лиз. Они уже почти месяц вместе. Ну, так вот он из Васин… Васан…. Кройца какого-то.
- Вайссенкройц! – воскликнул Его Величество.
- Точняк! – обрадовался Алекс. – Он этот… как его…. Вроде вегетарианца, но про цистерну…
- Цистерцианец… - Мишель повернулся к Мари и сказал: - Теперь понятно, где пропадал брат Паулюс.
- А он как здесь оказался? – изумилась Мари.
- Ну так вот, - продолжал Алекс. – Этот чудик теперь таскает ее по всем подряд развалинам, говорят, ищут какой-то замок. Кажется, сумасшествие заразительно. В общем, с женщинами мне не везет.
- Черт его знает, - пожал плечами Мишель, не обращая внимания на Алекса. – Может, вместо тебя? Хотя уверен, милейший дядюшка знает точный ответ.
- Господи, - выдохнула Мари, - он нашел здесь девушку… Лиз! С ума сойти… Впрочем, от нее и не такого можно ожидать…
- Да? – усмехнулся де Наве. – Наш Паулюс не робкого десятка, да и монах, честно говоря, из него был не самый прилежный.
С обалдевшим взглядом Алекс слушал, о чем говорит семейство де Наве, и хлопал глазами. Мари едва сдерживалась от того, чтобы не рассмеяться.
- Видишь, - шепнула Мари мужу, - здесь совсем не страшно. Твой Паулюс даже личную жизнь устроил, а ты волновался, что здесь бы не сумел. Но сейчас, как вполне приличный человек, летишь в самолете. И даже не визжишь, как та дама впереди.
Впереди действительно сидела дама, охавшая и ахавшая всю дорогу. Она ужасно боялась перелетов.
24 декабря 1186 года, Трезмон
Куда маркиза ехала сквозь метель, она и сама не знала. В кромешной тьме, под завывания ветра она сердито погоняла коня. И единственное, чего желала сейчас, оказаться как можно быстрее и как можно дальше от постоялого двора, от Сержа, от самой себя, которая стояла в темном коридоре и неотрывно смотрела на губы мужа.
Она не замечала ни морозного ветра, пронизывающего до самых костей, ни колючего снега, который вьюга яростно кидала в лицо полуночной путнице. Она видела перед собой обезображенное гневом лицо супруга, приказывающего ей вернуться, и девицу, бесстыдно льнущую к нему.
Катрин зло хлестнула Фабиуса, тот обиженно дернулся, и через мгновение она поднималась с земли, потирая плечо, которым сильно ударилась при падении. Приглядевшись, она с ужасом поняла, что упала в какой-то овраг. Крикнула, что было сил. Но некому было ей ответить в такой час и в такую погоду.
Яма, в которой оказалась маркиза, была хоть и не очень глубока, но вылезти самостоятельно у Катрин не получалось. Края ее были совершенно голы, ухватиться маркизе было не за что. Нет, она глупее утки! Угодить невесть куда. И ей повезло, что здесь нет капканов или кольев. Катрин сердито нахмурилась и сделала еще один круг по яме, вновь убеждаясь, что выхода из нее нет.
Села, подтянув колени к подбородку и обняв их руками, склонила голову. Через некоторое время спасительный сон стал одолевать Катрин. Непокрытую голову и плечи начало заметать снегом. Ну и пусть замерзнет здесь. Она все равно уже мертва. Мертва с той самой минуты, как муж оттолкнул ее от себя под липой в саду Трезмонского замка. И даже весть о том, что маленький Серж не единственный сын ее супруга, не причинила ей большой му́ки. Скорее горечь и чувство уязвленного самолюбия. Может, та, другая, женщина сделает маркиза счастливым.
Неожиданная мысль пронзила ее до самого сердца. Она оживилась, вскочила на ноги и стряхнула с себя сон, дарующий обманчивое благополучие. Маленький Серж! Она должна выбраться отсюда ради него. Маркиз де Конфьян может жить, с кем ему заблагорассудится, но сын Катрин никогда не окажется под одним кровом неизвестно с кем.
Она снова окликнула возможного путника. Лишь вой метели отозвался в ответ. Маркиза потерла ладонями плечи, пытаясь согреться, и позвала Фабиуса. Только бы конь не ушел далеко. Если хоть кто-нибудь заметит жеребца без всадника, тогда у нее есть надежда, что она будет спасена. Услышав пофыркивание Фабиуса неподалеку, она немного успокоилась и принялась мерить яму решительными шагами. Три шага в одну сторону, три шага обратно. Ей досаждали саднящие от заноз ладони, и ныло ушибленное плечо. Ей было ужасно холодно. Но она думала о своем сыне, о том, как доберется до Фенеллы и увезет его, и продолжала ходить. Раз, два, три… Раз, два, три…
Раз, два, три… Раз, два, три… Бог его знает, что он считал. Уж верно не удары сердца. Сердца своего он не чувствовал. Этот бег неизвестно куда перебивал все чувства. Так куда она могла податься одна, в темноте, когда нет никакой дороги?
«Навстречу собственной гибели», - ехидно отвечал ему внутренний голос, но хрип начинавшего уставать Инцитата перебивал этот голос. Конь был плохо управляемым. Но зато довольно резвым.
Неожиданно где-то впереди Сержу послышалось лошадиное ржание. Он приподнялся на стременах, оглядываясь по сторонам и, наконец, различил посреди бесконечного белого снега, метущего будто со всех сторон, мешающего дышать, превращающего сам воздух в ад, силуэт лошади.
- Фабиус… - шепнул Серж.
Погнал туда, молясь лишь, чтобы всадник был где-то рядом. Сердце оборвалось. Всадника не было.
- Катрин! – что есть силы, закричал маркиз де Конфьян, перекрывая вой ветра. – Катрин!
Ее могли найти проезжающие мимо крестьяне. На Фабиуса могли позариться далеко не малочисленные в этих местах разбойники. Ее крик о помощи мог услышать одинокий путник. Так за каким дьяволом в поле, или где там, кричит маркиз де Конфьян! И можно подумать, он хотя бы вполовину так взволнован, как звучит его голос.
Катрин вздохнула и нахмурилась. Но выбора у нее не было. Ей нужно выбраться отсюда.
- Серж! – выкрикнула она и помахала здоровой рукой, которую должно быть видно из этой проклятой ямы.
- Господи, Катрин! – донеслось до нее. И, наконец, маркиз показался у края. – Жива!