Стараясь не думать на эту тему, он ступил на толстые доски платформы и, разогнувшись, тут же стукнулся головой о ветку.
– О! Прошу, присаживайся! – воскликнула Каролина. – Тетя Уин построила это для меня, когда я была еще ребенком. Она не знала, что я буду залезать сюда, даже когда вырасту.
– Она явно не учла твой характер, – пробурчал Джеффри, прижавшись спиной к стволу. Он отдышался и, оглядевшись, залюбовался солнечным лучом, пробивавшимся сквозь красочный калейдоскоп осенней листвы. Каролина в своем платье была похожа на дриаду или фею осени. Эта белая кожа, золотые волосы и лицо...
Но подобные романтические мысли тотчас улетучились, как только взгляд Джеффри упал на грязные разводы на ее щеке, свидетельствовавшие о том, что она плакала.
– Каролина? – Хм?
– С тобой все в порядке?
– Здесь красиво, правда? В ясные дни я часто удираю сюда, когда тетя Уин не видит. А в Хедли у меня на дереве есть очаровательный домик.
Джеффри кивнул. Ему не хотелось прерывать плавного течения ее речи. Слушая, он молча наблюдал за ней. В его представлении Каролина была сгустком энергии и интеллекта, пребывавшим в вечном движении и поиске. В ее мозгу постоянно роились неординарные мысли, толкавшие ее на фантастические поступки и создававшие ей дополнительные трудности. Теперь она впервые предстала перед ним в состоянии относительного покоя. Она даже не шевелилась, если не считать легкого колыхания грудной клетки при каждом вдохе. Взгляд ее широко распахнутых глаз был рассеян, но не потому, что ее одолевали тягостные мысли, скорее наоборот. Умиротворенная и отрешенная от житейских тревог, она наслаждалась красотой окружавших ее листьев, солнца и голубого неба.
Никогда не видел Джеффри более красивой и неотразимой девушки. Никогда не хотелось ему так страстно обладать ею. Чтобы не поддаться искушению привлечь ее к себе, нужно было переключить внимание на что-то другое, и граф попытался вовлечь ее в разговор.
– Что случилось, Каролина? – спросил он тихо, наполнив звуком своего голоса лиственную беседку.
Каролина промолчала, давая понять, что не желает обсуждать свои проблемы. Но Джеффри проявил настойчивость.
– Все же ты должна рассказать мне. Твоя тетушка во всем винит меня.
Каролина заерзала и посмотрела на пего.
– Она всерьез так не считает.
– Отчего же? – возразил Джеффри; – Она уже говорила мне об этом. Она сказала, что если бы я был более внимательным, то этого не произошло бы. Как видишь, я должен понять, в чем дело, если хочу защититься от нападок, – добавил он насмешливо, пытаясь вызвать у нее ответную улыбку. – По правде говоря, я боюсь за свою жизнь.
Каролина затрясла головой. В глазах ее блеснули слезы.
– Она ошибается. Это я во всем виновата. Я все испортила, все погубила, и никто не остановил меня.
Она выглядела такой несчастной с мокрыми от слез ресницами, что Джеффри не устоял и привлек ее к себе, горя желанием ощутить тепло ее тела, хотя в тесном сплетении ветвей сделать это было весьма затруднительно. Но слишком велика была его потребность к ней прикоснуться. Каролина, похоже, испытывала то же самое.
Джеффри для устойчивости уперся ногами в платформу и подтянул Каролину к себе. Она доверчиво прижалась к нему, и от этого безыскусного жеста у него в жилах кровь забурлила. В следующее мгновение она уже стояла между его расставленных ног, и ее голова покоилась на его груди. Джеффри ожидал, что она разрыдается. Все известные ему женщины выбирали для слез самые неподходящие моменты. Как это ни странно, но сейчас слезы не пугали графа. Напротив, он готов был ее утешить и сыграть роль человека, которому бедняжка могла излить свои печали.
– Джеффри?
Он зарылся лицом в ее волосы, ощущая кожей их прохладный мягкий шелк, и с наслаждением вдохнул сладкий лавандовый аромат.
– Все хорошо, Каролина. Можешь поплакать. Я не против.
При этих словах она вдруг подняла к нему лицо, и в ее широко открытых глазах промелькнуло удивление.
– Поплакать? Я собиралась у тебя спросить, не хочешь ли ты купить фабрику? Или, может, ты знаешь кого-то, кто хотел бы?
Джеффри, нахмурив брови, всмотрелся в ее лицо.
– Что?
– У меня есть фабрика. Ты не знаешь кого-нибудь, кто хотел бы ее купить?
– Конечно, – сдержанно произнес он, подивившись силе внезапно охватившего его гнева. – Дерборо еще вчера обмолвился, что испытывает острую нужду в новой фабрике. Этаком идеальном дополнении к модно повязанному галстуку.
Каролина от изумления вытаращила глаза, но тут же опустила их, уставившись на свои ладони, прижатые к его груди.
– Ты сердишься?
– Каролина, что ты опять натворила?
Она промолчала и только плотнее прильнула к нему. Он наслаждался этой упоительной пыткой, и ему пришлось стиснуть зубы, чтобы подавить невольный стон. Каролина посмотрела вниз и, заметив его сапоги, отступила в сторону.
– Я, похоже, испортила твои ботфорты.
Она ловко сменила тему разговора, но Джеффри решил на этот раз ей не перечить. Он наклонился и приподнял ногу, чтобы рассмотреть нанесенный ущерб.
– Какая жалость!
– Почему ты их не снял? Он усмехнулся:
– Боялся, что матушка будет против. Или твоя тетка. А также слуги и соседи, живущие с вами по соседству. Граф должен соответствовать определенным стандартам, каких бы жертв ему это ни стоило. – Джеффри произнес эту тираду нарочито надменным тоном. И его уловка сработала. Он почувствовал, как она затряслась от сдавленного смеха.
– Вот почему я люблю тебя, Джеффри. Ты умеешь меня развеселить.
Он улыбнулся и не устоял от соблазна поцеловать ее в макушку. Теперь она больше не выглядела удрученной и, похоже, могла взглянуть своей проблеме в лицо.
– Так что стряслось, Каролина?
– Я купила ткацкую фабрику.
– Я это уже понял, – осторожно проговорил он.
– Я взяла кредит. Огромный кредит под залог Вудли-Мэнор.
От осенившей его догадки у Джеффри кровь застыла в жилах. Неужели она потеряла свой дом? Так быстро? Не может быть!
– Расскажи мне все по порядку. Она судорожно вздохнула.
– На эти деньги я купила фабрику и много станков. Много замечательных машин, с помощью которых рабочие могли бы производить ткань в четыре раза быстрее, чем раньше.
– О Боже, – простонал Джеффри, уже осознавший весь драматизм сложившейся ситуации.
– Но луддиты их сломали. Все, до последней машины. Мистер Росс сказал, что они боялись потерять работу, когда безработных и так пруд пруди...
– Они испугались?
– Да.
Джеффри не верил собственным ушам. Как могла она проявить такую беспечность! Правда, он не подумал, что речь шла о Каролине. А Каролина была способна на все. Для нее полумер не существовало. Она не знала, что такое осторожность или здравый смысл.
– Сколько ты потеряла? – спросил Джеффри. Но он узнал ответ еще до того, как услышал его. Ее тело напряглось, как тетива лука. Ужас выдал ее прежде, чем она успела ответить.
– Джеффри, они даже не попытались испытать их в работе! А теперь настало время рассчитываться по долговым распискам, да плюс еще разные хозяйственные платежи. – Она смотрела на него снизу вверх, и в пятнах света, пробивавшегося сквозь листву, на лице ее читалась глубокая обида и растерянность. – Они не дали мне ни единого шанса!
– Господи Боже мой, Каролина, – только и смог выговорить граф, чувствуя, как земля уходит у него из-под ног. – Еще и трех недель не прошло. Даже ты не смогла бы уничтожить все свое состояние за столь короткое время.
– Я не все потеряла, – сказала она, и осторожная улыбка, заигравшая на ее губах, подлила масла в огонь, потихоньку разгоравшийся в его крови. – Мои другие инвестиции непременно принесут прибыль. Только мистер Росс говорит, что ожидать поступлений в скором будущем не стоит.