— Можно вопрос?
— Спрашивай. — разрешила я.
— Вы…
— Давай на ты? — предложила я, и заметив сомневающийся взгляд парня решительно добавила:
— Я настаиваю.
— А ты в каких отношениях с Итаном: в родственных или… Я думал его племяннице лет десять…
— Это плохой вопрос, Костя. — я горько усмехнулась. Что я могу ответить этому парню, если сама не знаю, как меня им представил Итан. Рассказать, что Итан мне никто, по факту. Благодетель, который взял надо мной шефство, после аварии, в которой я потеряла память? Я не могла. Это даже в моей голове казалось странным. А видеть на лицах окружающих меня жалость мне не хотелось. — Можешь задать другой.
— Сколько тебе лет?
— Восемнадцать будет через неделю. — уверено ответила я. По факту и эту информацию мне сказал Итан. Когда он доставил меня в больницу, я еще что-то бормотала и отвечала на какие-то вопросы врачей из приемного отделения. А после… Пустота…
— Да? Выглядишь немного младше.
— Сочту за комплимент. — я заливисто рассмеялась. — Постой, вы, что решили, что Итан педофил?
— Что? Нет! — поспешил меня заверить Костя с видом человека пойманного с поличным.
— Это смешно… Правда.
— Знаешь ли, все богатые люди с какими-то извращениями в голове. С жиру бесятся.
— Уволен! — властный голос, заставил меня дернуться, чуть не врезавшись головой в открытую дверцу шкафчика, я оглянулась.
Привалившись к дверному косяку стоял Итан и смотрел на меня осуждающим взглядом. Рубашка и темные джинсы безупречно гармонировали с красными тапочками.
— Простите. Я не знаю, что на меня нашло… Простите…
— Я сказал уволен! Собирай вещи, после завтрака зайдешь в мой кабинет за расчетом. Клэри, — буравя меня непонятным взглядом он обратился уже ко мне, — я жду в столовой.
Ушел. И вместе с ним ушло моё оцепенение. Кошмар какой-то! Вот почему я в присутствии этого мужчины так откровенно туплю!? Выпрямившись, я вымыла быстро руки и бросилась следом за Итаном, чуть не сбив с ног Алевтину, шедшую мне навстречу.
— Постой. — заметив его спину прикрикнула я, боясь, что сейчас он куда-то свернет и я потеряю его из поля зрения.
Мужчина обернулся и остановился, ожидая когда я поравняюсь с ним.
— Ты не можешь его уволить… — хрипло возразила я. — Он отлично готовит. — и да, это был мой единственный аргумент.
— А еще он отлично чешет языком. Что ты вообще там делала?
— Пила чай…
— Да? А мне почему-то показалось, что я застал тебя за чисткой овощей?
— Ну… и это тоже. Я совмещала. Не увольняй его, пожалуйста.
— Почему?
— Потому что я чувствую себя виноватой. Если бы я не спустилась вместе с Алевтиной в кухню, этого бы разговора и не было, и ты бы его не уволил. Я не хочу, чтобы человек лишился работы из-за меня.
— Пойдем. — мужчина галантно предложил мне локоть. — Он лишится работы из-за своего языка, а не из-за тебя, Клэри. — взяла его под локоть, позволяя мужчине вести меня в нужном направлении.
— Это неправильно…
— Такова жизнь. В ней многое неправильно.
— Дай ему шанс, пожалуйста!
— С чего бы? Он, что, тебе понравился? — взгляд карих глаз смотрел жестко и колюче. Я почувствовала, что начинаю краснеть и одновременно сжиматься от страха.
— Нет. Просто… я не хочу, чтобы он потерял работу. И чтобы ты не говорил, это все равно из-за меня.
— Хорошо. Я дам ему шанс, до следующей оплошности. — неожиданно легко согласился он, с какой-то предвкушающей улыбкой на губах.
— Спасибо… — я не знала, что еще сказать.
Как и вчера за ужином, Итан выдвинул сначала стул мне, помогая сесть, а после занял место за столом сам.
— Как прошла ночь? — неожиданно спросил он.
— Спасибо, хорошо. — я улыбнулась, вспоминая слова Алевтины, что Итан мотался на кухню, подъедая сладкое.
— Я рад, что ты хорошо провела ночь.
И все… Больше мы заговаривать друг с другом не пытались. Итан наслаждался омлетом с беконом, а я вяло ковыряла салат, не решаясь сказать, что я совсем неголодна. Судя по всему, я вообще не признавала столь плотные завтраки.
Лишь выходя из столовой я решилась задать вопрос мужчине:
— Скажи, а полиция так больше и не звонила? — Итан дернулся и встретился со мной глазами, в которых плескалась жалость. Угрюмо покачав головой, он подтвердил мои догадки. Никому нет до меня дела… — Плохо. Я же не могу вечно жить у тебя. Должна же быть у меня хоть какая-то родня.