Разве что… всё гораздо хуже, чем пишут в новостях и он хочет перед смертью подарить Мишель свою защиту?
От жуткой мысли пробрал озноб, мне стоило огромных усилий сохранить безмятежное выражение лица, когда проходила мимо охраны.
В палату нас пропустили без вопросов и дополнительных проверок. Едва перешагнула порог, в нос ударил насыщенный аромат зелий и целебных трав. Слишком яркий и резкий, несмотря на открытое окно.
— Мишель, — услышав барханный мужской голос, я вздрогнула. Рамон сидел на постели, внимательно изучая какие-то бумаги. Из одежды на нём были только брюки, а мускулистый торс и правую руку мужчины белоснежными змеями обвивали бинты.
На умирающего дракон не походил, это обнадёживало, но вновь поднимало вопрос о причинах подобной спешки. Если Ринальди самостоятельно передвигается по палате, выписка не за горами. Можно было подождать дней пять и пожениться в храме, а не тащить жрецов сюда.
— Шелли, всё в порядке? — ласковое обращение резануло слух, как и проскользнувшая в голосе дракона тревога. Его насторожили моё молчание и растерянный вид, а я… Да я не просто растерялась, а откровенно запаниковала!
Великие Туманы… Если генерал помогает добровольно, то должен быть в курсе, что на месте целительницы альезза! К чему эти нежности раньше времени? Жрец-то ещё не пришёл и в палате все свои.
Или… он на самом деле не в курсе подмены?! Но, как такое возможно? Не могли же господа Валентэ подделать знаки пары на руке дракона пока тот был без сознания? Или… могли?
— Двадцать тысяч, — в мысли тут же ворвался голос заказчика. Герцог подкрался незаметно, до боли сжав мой локоть. Наверное, со стороны это выглядело как проявление отцовской заботы. — Подобные неожиданности входят в условия договора, — заботливо напомнили.
Угу… как и неожиданность в виде заказчика телепата!
Только увы и ах, он был прав и мог даже не увеличивать сумму, а просто пригрозить мне тюрьмой. Отказаться, отделавшись только неустойкой я могла ровно до того момента, как вышла в коридор в образе Мишель. Теперь же удрать не получится, а в случае разоблачения дорога мне одна — в казематы. И тот факт, что за обман генерала мы с герцогом загремим туда вместе, не особо успокаивал.
— Голова очень кружится, — улыбнулась, пытаясь сгладить затянувшуюся паузу, — устала…
— Шелли, — дракон отложил документы и укоризненно покачал головой, — ты вчера клялась, что отпросишься с ночного дежурства и выспишься!
— А ты обещал, что не будешь работать до выписки! — возмутилась, вживаясь в роль целительницы.
Вместе с образом альеззы копировали и чужой характер. Интуиция подсказывала, что такой выпад вполне в духе настоящей Мишель. Относительно обещания дракона ляпнула наугад, понадеявшись, что генерал не впервые работает в палате. Он слыл редким трудоголиком, такие хватаются за дело едва воскреснув.
К счастью, чутьё не подвело.
— Один-один, — по губам Рамона скользнула лукавая улыбка и на миг я залюбовалась им. Несмотря на раны и усталость, дракон был невероятно хорош собой.
Крепкое, закалённое тренировками тело, смуглая кожа, выдающая южную кровь. Благородное, по-мужски красивое лицо без капли манерности или ядовитой слащавости как у Сореля. Длинные волосы цвета горького шоколада и невероятно красивые голубые глаза. Яркие, я бы даже сказала… пронзительные! Они напоминали чистейшие аквамарины, никогда не видела у южан таких глаз.
Ух… сердце пропустило удар, пришлось отвести взгляд, чтобы не выдать смущения. Впрочем, на моём месте Мишель имела право не только смотреть, но и краснеть.
В дверь неожиданно постучали, жрецы прибыли как нельзя кстати.
— Ваша светлость, — в комнату тенью проскользнул худощавый мужчина с неприятным скользким взглядом и жиденькими седыми волосами. Он горбился, поджимая руки к груди словно саранча и нервно вертел головой. — Свадьба в палате! Нетипичный случай, но пути Туманов неисповедимы. Иду на это, только из уважения к вам! — добавил, протягивая ладонь… нет, не для рукопожатия, а для того, чтобы мой заказчик вложил в неё увесистый мешочек с золотом. — И из глубочайшего уважения к генералу! — «саранча» проковыляла к дракону, протягивая вторую клешню.
Судя по расшитой жемчугом мантии, он уважал всю столицу, да так сильно, что бескорыстные чувства не помещались в карманах.