И моя наглость, громкий вызов в глупых играх с гляделками, стали ошибкой. Никогда, никогда не доводи дракона до алых всполохов, ведь это — грань.
А в его глазах как раз разгоралось красное пламя бешенства.
— Куда подевалось твое чувство самосохранения, девочка моя? — Обманчиво ласково, почти с нежностью поинтересовался он, и ничто, кроме жуткого алого сияния, не выдавало бы ярости дракона.
«Не смотри дольше нужного в их глаза — первое правило». Раньше на меня правила выживания при встречах с драконами не распространялись, но теперь я, кажется, поняла их значение.
Стремительно бледнея и холодея, я, впервые в полной мере ощутив на себе всю выпущенную силу его ауры, в первый миг различила одно-единственное желание: лечь на землю, придавленная этой моральной тяжестью, и закрыться руками. Как будто меня окатило могучей волной среди океана и сбило тем самым с палубы корабля.
Не знаю, что на меня нашло. Возможно, от пережитого за эти месяцы так расшаталась нервная система и тренируемая мамой выдержка. Как бы то ни было, я вдруг вскинула повыше подбородок, сглотнув едва не закрывший кислород ком в горле и ответила, чудом не заикаясь:
— Туда же, куда ваше чувство такта. Его не было. — Сказала и тут же почувствовала себя потенциальной самоубийцей.
Что-то грохнуло сверху. На небе, в удачном стечении обстоятельств сегодня уже заволоченном сплошь чернейшими тучами, полыхнула молния… Красная. И небеса содрогнулись! Тяжелые капли безумного ливня с силой били по земле, в секунду промочив всех, кто имел несчастье стоять на улице. Столь резко, что среагировать быстро было невозможно, и в бедственном положении были практически все засуетившиеся студенты.
А я стояла, круглыми глазами пялясь на дракона, и толпа по дуге оббегала нас, так и оставшихся почему-то совершенно сухими и неподвижными. Я — скованная дичайшим ужасом, и он, стремительно теряющий человеческий образ. Черная чешуя случайной омерзительной россыпью возникала то тут, то там, а черты лица неотвратимо менялись в нечто промежуточное от ящера. И клыки… Черт подери, у него из-под челюсти выпирали клыки!
— А теперь как? — прорычало внезапно чудовище, заставляя меня вздрогнуть всем телом.
— К-как? — В шоке переспросила я. И в том же состоянии добавила бредовое: — П-плохо. Погода у-ужасная…
— Теперь самосохранение появилось? — Ничего человеческого в этом чудовищном басе схожего с родными, привычными обволакивающе вкрадчивыми нотками уже не было.
Пребывая в прострации, я качнула неопределенно головой, а затем как в худшем кошмаре наблюдала, как ко мне потянулась лапа. Именно лапа — когтистая, с перепонками между пальцев. Всегда боялась ящериц, а тут смесь с человеком уродская стоит, рычит и явно не погладить конечность свою ко мне тянет. И все, занавес.
Я заорала.
Часть седьмая. О новых впечатлениях и антагонистах
Нередко бывало, злорадно усмехаясь, старшие собратья и преподаватели нам говорили, что когда со второго семестра начнется практическая часть обучения, мы, счастливые заучки, все разом узнаем, как изнутри выглядит главный академический лазарет. Снаружи-то все видели, кто хоть немного гулял по городу — это была огромная лечебница с несколькими корпусами. Но вот побывать там начинающим, «зеленым» адептам ни разу не удалось. Непроизвольных травм никто не получал, а легкие недомогания решались в маленьком медпункте, где вместе с лекаршей дежурили пятикурсники с целительского факультета. Честно говоря, угроза если не пугала, то настораживала: это что нас, калечить собираются? В общем, наслаждались мы теоретическим материалом, пока могли.
И, пожалуй, я в этом году единственная с подготовительного курса, кто попал сюда так рано.
Первое, что бросается в глаза — невероятная белизна потолка. Никогда такого белого оттенка не видела, белее девственного снега. Идеально, ни пятнышка, гладкий матовый потолок из неизвестного материала. Красота.
Я далеко не сразу поняла, где нахожусь. Сначала трусливо предположила даже, — во многом вина в белизне перед очами — что смерть уже меня постигла, мир мне прахом. Кто бы обвинил меня в пессимизме, учитывая, какое кошмарное зрелище мелькнуло последним воспоминанием в памяти? Но не успела я толком испугаться и пожалеть себя, такую молодую, ничего толком не повидавшую в бренном своем бытии, как обрывки чужого разговора коснулись ушей:
— Я в жизни не видела мужчины красивее в своей жизни. — Голос рассказчицы был полон эмоций и ощутимо дрожал. — И, знаете, в жизни мне никогда не было так страшно.
Раздался странный звук, похожий на смесь всхлипа и истерического смешка.
— Ох, Натка, это ты еще молодая. А я… Знаешь, девка эта его по здоровью меня обгонит! — Поддерживая ее, продолжила неизвестная собеседница. — Шок у нее просто, только в медпункте нашатырь понюхать и все нормально. Так вот я когда пыталась ему сказать, он на меня как зыркнет — я ж пожилая женщина, сердце-то подводит уже, чуть ноги не вытянула там же на месте.
Последовал уже отчетливый слаженный вздох, полный печального взаимопонимания.
— Слава небесам, что каникулы наступили, свободных палат хоть отбавляй. А то блуждали бы тут больные, еще бы кто увидел этого сгоряча и пиши пропало, одни некроманты бы радовались.
Вот так и сложилась картинка. Видимо, дракон все ж вспомнил, что я его обожаемая половинка и передумал жрать. Принес сюда, испугался, что умираю. Небезосновательно, между прочим, ведь мы, люди, существа хрупкие, на моем месте мог бы кто действительно разрыв сердца схватить. Единственное, что меня волновало — ушел ли он уже или поджидает где-нибудь еще? Нет, точно не поблизости, иначе бы так громко обсуждать бы страшились, но уехал ли он в свою Эстуарию или когда узнает, что я пришла в себя, забирать вернется?
От этой мысли я вздрогнула и тем самым выдала себя.
— Глядите, госпожа Кастарая, проснулась уже, — шепотом произнесла та самая Ната, и надо мной появилось лицо. Посмею предположить, что, судя по едва заметным хмурым морщинкам вокруг глаз, вцепившихся в меня опытным взглядом врача, это была старшая из говоривших, госпожа Кастаная.
— Вы как, адептка? — Тон ее разительно поменялся, стал жестче, строже. Возникший было по тем ее репликам образ добродушной пожилой дамы разбился о портрет властной и сильной женщины.
— Хорошо, — честно ответила я, чуть растерявшись. В следующую секунду я вспомнила наконец о подвластных мне опорно-двигательных функциях тела и села.
Моя палата оказалась удивительно просторной, с огромным панорамным окном, в бело-голубых тонах и с большим количеством растений в горшках, расставленных на полках, на полу у стен, повешенных на стенах. Ничего особенного в том, как выглядел «главный академический лазарет» (а вернее главная больница уж, если так посудить), не было, из чего я сделала вывод, что угроза попадания сюда заключалась исключительно в обстоятельствах такового.
На мне было все то же простое бежевое платье, плащ только сняли, так что было ясно: побыла я тут совсем недолго, и шанс, что дракон никуда не делся из городка, неутешительно велик.
— Раз ты в порядке, вставай и будь свободна, — осмотрев бегло мой растерянный вид, ровно сказала лекарша.
После того, что пережили, мне, принесенной злым чудовищем, здесь были явно не рады. Пришлось спешно собираться с силами и, кивнув, я откинула с ног одеяло и встала с кровати окончательно, заметив свои туфли, аккуратно поставленные рядом.
— Тебя там ждут в коридоре, — любезно сообщили мне, чем окончательно разрушили надежду и подавили дух. На этом посчитав долг передо мной завершенным, женщина и, судя по всему, ее помощница ушли.
А я, тоскливо проводив их глазами, честно тянула время. Обувшись, все сидела и пыталась решить, что делать. Теперь я, несомненно, опасалась дракона гораздо больше, чем до этого ненавидела. В следующий раз может и сожрать, не подумать. Вновь с ним находиться рядом вовсе не хотелось.