И самое главное, что было в этих плясках — взгляд, не отрывающийся от меня, пронзительный, яркий; сколько бы ни гадала, у меня никак не получалось даже близко угадать его значение. И та эмоциональность, слишком живая, слишком настоящая даже для самого профессионального танцора, чтобы быть всего лишь частью танца. Он нес меня в танце, позволял взлетать раз за разом и в его прикосновениях я узнавала послание. Мой партнер оставался полной беспросветной загадкой до самого конца, до самого последнего звука. И покинул он меня столь же стремительно, как и случилось столкновение. Скрылся в толпе.
На негнущихся ногах я пошла к своим, понимая, что весь остальной вечер теряет для меня значение на фоне этой таинственной встречи. Даже тот факт, что каким-то чудом виерсо умудрились станцевать еще и Тай с Ариной, вырвавшей его все-таки из лап Эли, не вывел меня из оставшегося оцепенения. Слишком неясными, смешанными были мои ощущения.
Не было странным, что тогда я, пытаясь затушить жаркий эффект и заглушить вопросы, на которые не было ответов, несмотря ни на что, выпила. Причем немало, ведь компанию мне составила лучшая собухтыльница в академии.
Вечеринка была неплоха.
Часть четырнадцатая. Зеркала
Я происхожу из древнего, богатого и уважаемого рода с чистейшей родословной и прекрасными связями. Была воспитана как леди, в лучших условиях, в достатке и любви, получила лучшее образование на дому и никогда по-настоящему не была несчастна.
Однако все бывает в первый раз, и утро этого дня открыло для меня ужасы одной из худших вещей в мире — похмелья от неверного смешения магических алкогольных напитков. Магия обычно добавляла винам, шампанскому или ликеру особые вкусы, свойства, и поэтому такие стоили и ценились особенно высоко, но был у них побочный эффект, о котором вчера под конец я забыла напрочь.
Их нельзя было смешивать без перерыва в минимум час.
Судя по моему состоянию по пробуждению, я совершала эту грубейшую ошибку как минимум до тех пор, пока не заканчивалась моя память о вчера. Что было странно, открыла я тяжелые веки и встретила демонические страдания в собственной чистой постели, переодетая и, главное, с аккуратно расплетенной прической. Но эти приятные мелочи я осознала и удивилась им уже потом, изначально мне до этого не было никакого дела. Соседка отсутствовала: она, как обычно, на выходные уезжала в город; комнату заливало жизнерадостными золотыми лучами солнце, что меня безжалостно и вырвало из сладкой неги сонного небытия.
Мне было плохо. Мне было немыслимо, невиданно, нереально плохо. Зверская боль разрывала мою, надо признать, бестолковую донельзя голову, и свет казался не просто немил — он был люто, садистски беспощаден. Так я ощущала себя в свое первое одинокое контрмагическое похмелье.
Не знаю, какими нечеловеческими усилиями я вспомнила обезболивающее заклинание, не передать словами, как старалась вырисовать символ трясущимися пальцами в воздухе и как умоляюще обратилась к своей магии. Но смогла, в конце концов да, я сделала это, выжила и поспешила в ванную, потому что поздняя тошнота было тоже одним из прилагающихся омерзительных последствий.
В то утро я зареклась никогда, никогда в жизни больше не пить. А потом, только умывшись, глядя на уставшее лицо в отражении зеркала и впервые замечания жуткие, пусть и не сильно заметные мешки под ними, вспомнила о второй беде, не менее страшной, чем та, которую я все-таки пережила. И шанс, что я и вовсе могла во второй раз пережить, был не так уж мал.
"Жду утром в девять, не опаздывайте, не то я действительно буду вынужден наказать вас. За все".
На надкроватных часах, к которым тотчас я остервенело кинулась, было девять пятнадцать.
Путь до учебного корпуса еще никогда не был у меня настолько короток. Мой транспорт отсутствовал? Так это не помеха, одолжила чужой. На дороге какой-то застой? Ничего, объехала, сбив при этом чье-то летящее письмо (обойдется уж без своих любовных посланий кто-то, подумаешь). Ровно через прибавившихся к тому времени восемь минут я была на месте и, кинув кое-как подвезшую меня площадку, понеслась в пустое в выходной день, но все равно открытое здание. По лестнице я взлетела так, как не смог бы вспарить даже дракон в небе.
Стучать не стала — практически выбила плечом дверь, столкнувшись с ней по инерции того же своего "полета", и едва не упала на пол аудитории.
— Я прошу прощение за опоздание! — выпалила я еще раньше, чем встретилась с непроницаемо черными глазами мужчины.
На жуткие пару мгновений застыла пугающе спокойная тишина. Такая, с фиолетовым оттенком прохлады и белизны безмятежности. На лице дракона ни дрогнул ни нерв.
— Доброе утро, адептка, — наконец произнес он негромко, заведомо проигнорировав извинение. Раздался несколько глухой звук его шагов, и я неволей отшатнулась назад. Утро добрым у меня определенно не было.
В ответ на мой выпад, как прочитав мелькнувшую у меня мысль, невозмутимый магистр неожиданно усмехнулся.
— Причина опоздания?
Я лихорадочно искала оправдания в голове, но на ум приходило что-то совсем банальное и неуважительное. А такой халатности я позволить себе по той причине, что это не было про опозданием, это было самым настоящим поводом для обещанных наказаний (жутко думалось почему-то только о тех, которые были в «Весеннем празднике их любви»).
— Кейре стало плохо, — мучительно выдала я, пряча подальше угрызения совести. — Мне пришлось ухаживать за ней, поэтому я не спала ночь, устала и совсем забыла. Мне, правда, жаль.
На какую-то долю секунды почудилось, что он поверил, и что сочувственное качание головой вполне искреннее; увы, всего лишь почудилось.
— Когда же вы успеваете все? — сокрушенно изрек он, недоуменно прицокнув. — И за больной ухаживать, и на вечеринках напиваться… И преподавателей домогаться с требованием довезти на крыльях домой.
Что?!
От шока я чуть не упала, но, мягко схватив меня за запястье, Шайкан удержал.
— О чем это вы? — бледнея, шепчу я онемевшими от ужаса губами.
— Вы даже не помните ничего, надо же. — Хмыкнув, он вдруг улыбнулся и, наклонившись ко мне, выдохнул на ухо тихое: — Придется мне, скажем так, протрезвить вашу память.
Прежде, чем я среагировала, моего затылка коснулись обжигающе холодные пальцы…
И я вспомнила ВСЕ.
Музыка вкупе с алкоголем, ставшим настоящий ядом из-за ядерного смешения, производила обратный должному удовольствию эффект: скрипка резко резала слух, а валторны и трубы низким, тяжелым гулом давили на голову, заставляя меня морщиться и в безуспешных попытках уменьшить дискомфорт, массировать виски. Я не знала, сколько прошло времени, но по ощущениям вечеринка близилась к своему завершению и если бы на дворе стояла летняя пора, то небо уже бы рассветало.
Я давно забыла о своих проблемах, загадках и тревогах; выпитое действительно помогло мне расслабиться и наслаждаться студенческим праздником. Да-да, первое время я и правда наслаждалась, что есть силы: станцевала не менее десятка танцев, пококетничала с незнакомцами в масках, получила три приглашения на завтрашние свидания и пресекла много попыток углубить знакомство. В последний раз даже вышла в сад подышать с одним партнером (по правде, меня после кружений с ним начало сильно мутить, так что я просто подстраховалась на случай, если без его галантной поддержки локтя не дойду до дверей на задний двор академии) и чуть не была на энтузиазме им поцелована, но, даже в "веселом" запале помня о первом опыте с такими действиями, влепила ему пощечину. Отвергнутый кавалер серьезно обиделся почему-то очень знакомым (одни знакомые что-то у меня в этот вечер) тенором и ушел, а приступ тошноты благополучно прошел.