Он молчал достаточно долго. Я даже почти забыла о его присутствии, прежде чем прозвучал ответ.
— Я его ненавижу.
Больше мы не произнесли ни слова. Хоть и было у меня желание расспросить о причинах такого странного и резкого ответа, кощунством было бы нарушать тогда чудную тишину мгновения. Пусть играл за стеклом дверей внутри зала оркестр, пусть шумели неугомонные голоса, пусть даже вздыхал негромко рядом со мной незнакомый лорд, но там, в ту секунду, я чувствовала себя как никогда… Наедине.
И я остро ощутила себя одинокой. Это было откровенно неоправданно и надуманно, ведь дракон, родители, никто не оставляли меня совсем одной — навряд ли я имела право действительно жаловаться на отсутствие внимания. То ли дело было в гормонах подростка, то ли в алкоголе или, может, еще в чем-то, но, когда совершенно чужая холодная ладонь накрыла мою руку, сжимающую золотые перилла, я не только не испытала возмущения, а почувствовала необычайную теплоту и благодарность.
Я наконец обернулась к нему. На лице незнакомца не было ни намека на улыбку, он обескураживающе серьезно смотрел на меня небесно-голубыми глазами, и в его, в общем-то, довольно бесцеремонном с этической стороны жесте не было ничего, что действительно меня могло отвратить. Слишком уж умилительной была эта ощутимая аккуратность и искренна поддержка.
А во взгляде парня — он был молодой, едва ли намного меня старше, юноша даже — я нашла то, чего ожидала в последнюю очередь. Понимание и… И что-то еще. Будь я циничнее, сказала бы, что страсть. Но я скажу, пожалуй, что любовь.
Смутно помню, что было дальше. Смешавшийся с эмоциональным всплеском алкоголь притупил образы, но отчетливо отпечатались в моей памяти нежная прохлада его губ, совсем короткий, почти детский поцелуй и шепот на ухо, суть которого я так и не вспомнила, сколько ни силилась.
Солнце исчезло за горизонтом.
Мы вернулись с того бала далеко за полночь. Я была абсолютно не в себе, до невозможного вымотана и единственное, что мною осознавалось, так это то, что завтра в полдень приедет дракон на назначенную верховую прогулку.
То обманчиво прекрасное утро я помню в мельчайших деталях. Пробуждение случилось впервые не с рассветом. Яркое, удивительно теплое солнце на чисто-голубом, без единого облачка, небосводе быстро заполнило своими лучами мою комнату, не встретив привычной преграды в виде тяжелой золотистой занавеси, потому что сегодня она уже была заботливо раздвинута Энни, моей горничной. Сама Энни в момент, когда я, вздохнув, потянулась со сна, сдерживаясь, чтобы не замурлыкать от удовольствия, возилась с чем-то в шкафу.
— Чудесное утро, — лицо мое сияло от широкой улыбки, которую я не смогла, да и не видела нужны скрывать. Я чувствовала себя не только выспавшейся, но и словно возродившейся.
В памяти все еще были ласковые, умелые губы незнакомца и медовый, кружащий голову привкус сладкого-сладкого вина. Глаза, в которых я видела отражение садящегося солнца, и улыбка на прощение. Обещание — вот, что прошептал он мне тогда. Нежность я чувствовала в его прикосновениях, когда несбыточное будущее сверкало в потемневшем небе бледно начавшимися проявляться очертаниями звездных огоньков. Это стало любовной тайной, которая подарила мне крылья. Это стало тем, чего не хватало в скучной жизни в золотой клетке, что подарил мне дракон.
Только вот ему знать об этом, разумеется, было нельзя. Как бы ни была я опьянена чувствами, реальность все равно не позволяла переступить черту невозврата. Я знала, что незнакомец останется в грезах, останется первой юной влюбленностью, но никогда не чем-то большим, как бы моему пылающему сердцу этого ни хотелось. Мой жених, пусть и неофициально, и бесспорный будущий муж — дракон, даже если к нему я не ощущала ничего, кроме нежнейшей благодарности за старания, которые он вкладывал в наши отношения, и дружеского тепла. Чувствовала ли я сквозь пелену своего романтизма уколы вины, терзалась ли моралью?
К сожалению, прислушавшись на миг к себе в поисках чего-то подобного, я пришла к выводу, что не только меркантильна, но еще и совершенно бессовестна.
— Доброе и вам. Костюм для прогулки готов, миледи, — удивленно отзываясь на мое преувеличенно благодушное настроение, сообщила Энни, поспешно делая реверанс.
— Благодарю, — кивнула я, поднимаясь. Дракона скоро придется видеть, и эйфория немного уступила резонным переживаниям, но не стыда, а скорее опасения. Интересно, моя бессовестность позволит мне смотреть ему в глаза, не покроется ли лицо красными пятнами?